– Что с ней не так?
Клим снова поморщился, начав сжимать и разжимать кулаки.
– Кто-то её жёстко поломал, так, как ломают красивых и недоступных, тех, кто не сдаётся до самого конца. Она или в бегах, или прячется.
Теперь понятно, почему Клим так неохотно выдавал информацию. Мне не требовалась расшифровка сказанных слов. Из-за такой красавицы мой младший сын лежит в могиле, а старший… нет у меня больше сына, как и красавицы. Мне так и не хватило духа узнать кем она была, чем жила, как выглядела, даже имени не узнал, что угодно могло стать последней каплей в том, что осталось от отношений с наследником. В памяти стрельнуло зрелище из прошлого, где из лап Ирбиса пытались вырвать урну с прахом девчонки. Даже пьяный вдрызг он не дался, вцепившись мёртвой хваткой в чёрный сосуд, с которым не расставался, будто желая, чтобы та не обрела покой. Люди, занимавшиеся тогда восстановлением Ирбиса, докладывали, что он спит с ним и даже разговаривает. От понимания, что того, возможно, мучает совесть легче не становилось. Мне могло бы стать легче, если бы красавица была жива, я бы позаботился о ней, её здоровье и благополучии, но жизнь не оставила шансов простить Ирбиса, не дала возможности искупления. В моём окружении теперь старались не затрагивать любые темы, которые могли напомнить о произошедшем, только не было дня, чтобы Виктор Царёв не вспомнил о красавице и чудовище.
– Нехорошо. Нужно девушку отблагодарить.
Сказал эти слова в пустоту, наполняя ими пространство. Идея зародилась. Решение принято. Всё в этой жизни не случайно. Я уже никогда не смогу позаботиться о той красавице, но этой обязан помочь, особенно если больше некому, а судя по всему, это так.
– Я отблагодарил. – Клим нарушил мысленное выстраивание схемы. – Серый остался заметать следы, чтобы в её жизни ничего не изменилось, никто не болтал, и не задавал лишних вопросов. Больше ей ничего не нужно.
Я ухмыльнулся уверенности старого друга. А через несколько недель, попав в ту самую глушь было уже не до улыбок и смеха. Пытаясь безуспешно найти виновных в аварии и обстреле машин, я не забыл о санитарке.
– Виктор, мы прошерстили всю округу. Здесь мы ничего не найдём.
– Знаю. Только всё было слишком хорошо спланировано.
Я ехал с Климом в одной машине. Сам уже давно не садился за руль, и не с каждым ездил в одном автомобиле. Своим доверием не разбрасывался никогда.
– Думаешь, что кто-то из своих?
– Никогда не исключаю такую вероятность.
– Тогда домой.
– Нет. Мы не были в ещё одном месте.
– Не нужна ей наша помощь. Она чётко дала это понять.
В обход странных уговоров Клима не вмешиваться в жизнь девушки я начал подготовку к её переезду: были куплены квартира и машина, проплачена должность в пафосной частной клинике, работая в которой, она больше никогда и ни в чём не будет нуждаться.
– Поехали. Хочу услышать это из первых уст.
Я был уверен, что уговаривать санитарку не придётся, и оказался прав. Уговоры были бесполезны, как и деньги, и все блага, которые я мог предложить. Один взгляд на ужас и обречённость в её глазах, моментальное оцепенение и страх. Каждый чего-то боится, но не так как она. Я сразу почувствовал неладное в незнакомке, настораживало каждое движение, каждое сказанное слово, её поспешный уход, а ещё то, что она не вписывалась в эту местность. Климу пришлось рассказать, что он думает и знает о санитарке. До последнего не хотел верить, что проблемы с психикой – последствия насилия. Только Клим редко ошибался, почти никогда. Её резкое исчезновение, липовое имя и отсутствие информации о местонахождении укрепляли уверенность в сделанных о ней выводах. Мне быстро нарыли информацию о Екатерине Соболевой, жизнь которой девчонка так опрометчиво присвоила. Сутенёр Соски опасливо выдавал информацию, напустив дыма вокруг истории о смерти подопечной. За молчание и документы ему заплатили по длинной цепочке посредников, отследить до конца которую не удалось, кто-то сделал всё грамотно. И здесь возникал вопрос насколько грамотна в этой сфере санитарка.
Клим так и не выдал, что знает где девушка, сразу воспротивившись моей идее увезти её любым способом. Я нашёл её сам, расспросив местных старожил, только один из которых, явно бывалый, рассказал о лесном доме, который должен пустовать. Я запретил своим людям идти вместе со мной, оставив их дожидаться отмашки. В её дом я пришёл с намерением и шприцом набранным хорошим снотворным, решив всё за неё. Мои опасения подтвердились, она чего-то испугалась и приняла решение бежать. Её вещи уместились в чемодан и небольшую сумку. В комнате, отведённой под спальню, на кровати лежали ноутбук и книги, которые она ещё не успела упаковать, все исключительно медицинские. На ноутбуке на паузу было поставлено видео с какого-то медицинского симпозиума, скачанное на днях. Я всё больше утверждался в мысли, что девушка хорошо соображает только в этом, и похоже, только это её интересует.