И вот девушка— лежит в пыли, истерзанная, бледная, но не сломленная, с глазами, в которых нет ни злобы, ни ненависти — не это ли разозлило старика еще сильнее?
— Смерть ей! Сожжем ведьму! Очистим от скверны ее душу, очистимся же мы сами!
Голос его дрожал, глаза горели от жажды самолично сложить костер, самолично швырнуть в него эту колдунью, взглянуть на ее отчаянные конвульсии перед смертью, услышать ее вопли. Он каждый раз представлял как расправляеться само лично с той каторая его бросила тогда тридцать лет назад. Когда в его руки поподала новая жертва.
Толпа поддержала его криками — Смерть ведьме!
— Пламя избавит нас от нее! Избавит нас от грехов! Нет места язычнице на освященных землях! Нет места колдунье! Нет проклятой прощения!
Возбуждение охватывало все сильнее толпу, зажигало пламенем фанатизма их сердца и очи, заставляя дрожать от предвкушения скорого убийства. Толпа словно обезумила потерявшие всякий рассудок, она выла, люди шумно выкрикивали вслед за инквизитором те же слова требуя смерти той несчастной девченки.
Кажется нормальными были в этой толпе только Елена и её сын Андрее. Они молча наблюдали за происходящим. Вампирша решила, что вмешиваться не будет. Пусть этот старик и толпа, что он собрал получат что хотели. А она уедет, как в каждый раз, просто сбежит. А вот Андрее не известно он сам решает ехать ему или нет.
Вампиры чувствовали сквозь толпу страх девушки.
Девченка, боялась смерти. Ей всего девятнадцать лет прожить и сгинуть в пламени костра отверженной. Сердце ее сжималось от боли, от страха…
Совсем ещё ребёнок" - Подумала Елена смотря сейчас на девушку.
А горожане уже кинулись сооружать костер на главной площади, обкладывая высокий отполированный столб, служащий обычно украшением в праздники, обвешанный тогда всяческими венками и обвязанный лентами, сухими ветками и соломой. Словно околдованные призывами фанатичного старика, люди не замечали ничего вокруг, не замечали даже течения времени, пока не собрали свое страшное орудие правосудия.
Девченка не пыталась сопротивляться, когда ее потянули к столбу, лишенная и сил, и надежды. Ее бледное лицо ее было покрыто синяками и грязью, лишь выделялись блестящие дорожки слез на нем. Зажмурившись, девушка вновь и вновь повторяла молитву. Шум и улюлюканье толпы окружали ее, и девушке казалось, что она уже увлечена в Ад всеми этими людьми, что страшные демоны окружили ее — и она не могла различить вокруг себя ничего, кроме страшных масок чудовищ… Веревками стянули ей руки и ноги, крепко и безжалостно привязывая к столбу, не задумываясь ни на миг об ужасе деяния.
— Поджигайте! — крикнул кто-то, из толпы. Зажженный факел коснулся сухих веток, и пламя весело затрещало, окружая обреченную ведьму, подбираясь все ближе… Словно живое и столь же злобное существо, огонь приближался, коснулся уже и грубой запачканной юбки, лизнул ноги девушки, словно пробуя на вкус…
Ведьма громко закричала от боли, срывая связки, и толпа вокруг ответила ей восторженными криками, смехом и радостью…
Лена развернулась и собралась покинуть площадь казни.
— Ты уходишь? — Обратился Андрее к матери.
— Да. Мне надо собрать вещи и как можно скорее. Он снова здесь.
— Куда хочешь ехать?
— Как можно далее от сюда.
— Ты тебе следовало убить тогда тридцать лет назад.
— Он старик и вскоре сам умрет. Не было бы его на его месте появился бы другой. Разницы не какой— спокойно произнесла Елена. Смотря при этом как беснуется толпа.
— Я тоже пожалуй уеду . Хочу посмотреть одну диковенную страну Россией заветься.
***