– В каком смысле «неладное»? – тревожно уточнил Хонекер.
– Гражданин комиссар, военные корабли не теряют воздух просто так, а гражданин коммандер Форейкер только что засекла на «Цепеше» утечку атмосферы. Боюсь, что мы можем говорить о пробоине.
– Пробоине? – ошеломленно переспросил Хонекер.
– Именно. Отчего она появилась, неизвестно, да и потеря воздуха не так уж велика: надо полагать, им удалось герметизировать остальные отсеки. Но, так или иначе, дела там обстоят серьезно, гражданин комиссар. Очень серьезно.
– Понятно… – Хонекер потер неожиданно вспотевшие ладони и заставил себя сделать глубокий вздох. – И что вы собираетесь предпринять, гражданин адмирал?
– То, что мы видим, произошло как минимум четыре минуты назад, – бесстрастным тоном пояснил Турвиль. – Возможно, на данный момент «Цепеш» уже взорвался, но мы этого пока не знаем. Однако если корабль и не погиб, он в беде и нуждается в помощи.
– И вы предлагаете, чтобы эту помощь оказал «Граф Тилли»?
– Да, сэр. Но есть проблема: они могли уже сообщить в лагерь «Харон», что нам запрещено приближаться к планете. Попасть под обстрел мне бы не хотелось.
– Понятно, – снова пробормотал Хонекер, опять потирая ладони. Несколько мгновений он размышлял, а потом обратился к Фрейзеру: – Гражданин лейтенант, свяжитесь с лагерем «Харон». Передайте, что в связи с чрезвычайными обстоятельствами мы с максимальным ускорением направляемся на помощь «Цепешу». Ответственность я беру на себя. Да, и запроси подтверждение открытия для нас коридора в минных полях.
Когда дверь каземата начала открываться, Хонор встала лицом к выходу: правая сторона ее лица выглядела почти такой же омертвевшей, как и парализованная левая.
Самообладание давалось ей нелегко, ибо Тиммонс не преминул с удовольствием сообщить, что в следующий раз камеру откроют лишь для того, чтобы доставить ее к палачу. Это, разумеется, не воодушевляло, зато контакт с Нимицем порождал странные ощущения. Кот находился слишком далеко, чтобы можно было судить о чем-то с уверенностью; Хонор могла лишь сказать, что он движется, и движение порой причиняет ему боль. Сначала она даже решила, что его переводят на катер, чтобы, как обещала Рэнсом, доставить на планету к месту казни. Однако эмоциональный фон был совершенно неожиданный: главными его особенностями являлись воодушевление и яростная решимость. Объяснения этому Харрингтон не находила, к тому же в ее состоянии могло почудиться что угодно. Но, что бы ни случилось, громил Тиммонса она собиралась встретить не дрогнув.
Послышался лязг железа. Хонор собрала все свое мужество. Открылся проем, в котором…
– Миледи! Леди Харрингтон!
Хонор пошатнулась, ее здоровый глаз округлился. В проеме стоял Эндрю Лафолле. Он исхудал, щегольской мундир превратился в лохмотья, но это был он. Ее верный телохранитель, с импульсным пистолетом в руках.
«Этого не может быть, – подсказал ей рассудок. – У тебя начались галлюцинации.»
Качнувшись от слабости, она повалилась вперед, и Эндрю подхватил ее. Глаз затуманился, Хонор едва могла видеть, однако чувствовала сильные теплые руки.
– Мы пришли за вами, миледи, – прозвучал над ухом знакомый голос, и она, кивнув, заставила себя высвободиться, чуть отстранилась и заморгала, чтобы прояснить зрение. А прояснив, увидела на лице Эндрю ужас и боль: так поразили его перемены в ее облике. При виде парализованной половины лица и пустой левой глазницы его серые глаза сделались тверже стали. Он открыл было рот, но Хонор покачала головой.
– Не время, Эндрю, – хрипло произнесла она. – Не сейчас. Потом.
Помедлив секунду, гвардеец встряхнулся.
– Да, миледи, – сказал он и кивнул кому-то, стоящему слева.
Хонор повернулась в ту сторону и с радостью увидела Андреаса Веницелоса, который, не теряя времени, опоясал ее ремнем с пистолетом в кобуре. Встретившись с ней взглядом, он вымученно улыбнулся, и Хонор слегка коснулась его плеча. После чего извлекла из кобуры и проверила оружие.
– Сюда, миледи, – поторопил Лафолле.
Хонор двинулась за ним, но остановилась в коридоре перед истерзанными, окровавленными телами. Она узнала Тиммонса, двоих его подчиненных… и Роберта Уитмена.
– Боб! – прошептала Хонор, порываясь опуститься на колени, однако Лафолле крепко сжал ее плечо и энергично затряс головой.
– Нет времени, миледи!
Наверное, не знай Хонор своего телохранителя так хорошо, она могла бы возненавидеть его за бесчувственность, но ей были хорошо известны подлинные эмоции этого человека. Он потянул ее за руку и с мукой в голосе сказал:
– Надо бежать, миледи. Прежде чем Боб уложил их, они успели поднять тревогу.
Хонор кивнула, стараясь заставить мозги работать. По другую сторону от нее появился Кэндлесс. Телохранители наполовину отвели, наполовину отнесли ее к шахте лифта и передали МакГинли. Женщины обнялись. Хонор порывалась заговорить, но МакГинли, отстранившись, взяла дробовик наизготовку и вместе с Кэндлессом скрылась во мраке шахты. Лафолле и Веницелос остались с Хонор.
– По крайней мере, у нас хватает оружия, – буркнул коммандер, вручая ей в дополнение к пистолету еще и дробовик. – И в боезапасе недостатка нет.
– Идемте, миледи, – снова поторопил Лафолле, и они двинулись в путь.
– Опять они лезут через тот лифт! – услышал МакКеон чей-то крик, за которым последовал отрывистый лай гранатомета.
Три гранаты улетели за заклинившийся в полуоткрытом состоянии люк, и на миг воцарилась тишина. Потом раздались вопли, а за ними три, один за другим, взрыва. Последствия взрыва в закрытом пространстве шахты наверняка были ужасны, но Джаспер Мэйхью для верности добавил еще парочку гранат.
Удовлетворенно буркнув, МакКеон покосился на Соломона Маршана.
– Надо поставить кого-то в дозор, следить за шахтой, – сказал он. – Мы должны видеть, кто по ней движется, а то, чего доброго, уложим наших. Вдруг они будут возвращаться с леди Харрингтон как раз этим путем?
– Я возьму это на себя, – заверил капитана грейсонец и, жестом поманив за собой Клинкскейлса, поспешил к заклиненному люку.
Второй лифт на площадке оставался пока неповрежденным, однако Рассел Санко и главстаршина Хэлбертон устроили засаду прямо напротив выхода, засев с плазмометами наготове за баррикадой, наспех сооруженной из обломков всяческой машинерии.
Хевы, надо полагать, уже выяснили, что лифты, связанные с четвертым шлюпочным причалом, заблокированы. Не имея возможности вызвать кабину, они спустились по шахте и попытались взорвать ведущий на галерею люк. Отчасти им это удалось. Отбивая их натиск, пал старшина Рейли, но вся штурмовая группа хевенитов была перебита людьми МакКеона. Задний, пока еще целый, лифт был потенциально опасен, однако МакКеон не решался взорвать его сам, ибо Хонор могла появиться и с той стороны. Впрочем, Санко с Хэлбертоном приняли достаточные меры предосторожности: всякий решивший вторгнуться оттуда на галерею мог, разумеется, открыть дверь, но это стало бы последним действием в его жизни.
Оглядывая площадку и отдавая приказы, МакКеон уголком сознания не переставал восхищаться Горацио Харкнессом. Своей «изменой» главстаршина ухитрился ввести в заблуждение даже капитана, и он твердо решил дознаться у хитромудрого хакера, в какой именно момент сложился у него этот безумный план. Однако разговоры – дело далекого будущего, сейчас имело значение лишь то, что немыслимая затея Горацио, похоже, могла-таки увенчаться успехом.
То, что «Цепеш» являлся кораблем сил госбезопасности, в настоящий момент играло на руку восставшим пленникам. Каждый из штурмовых шаттлов был рассчитан на роту войск госбезопасности, которая минимум на семьдесят пять процентов превосходила численностью стандартную роту Королевской Морской Пехоты. При этом все малые суда находились в постоянной боевой готовности: на борту имелся не только полный боезапас, но и комплект вооружения и боеприпасов в расчете на полную десантную загрузку. Поднятые по тревоге солдаты могли просто занять свои места – с тем чтобы разобрать оружие уже в полете. Теперь весь этот богатый арсенал достался МакКеону, существенно увеличив огневую мощь его небольшого отряда.