Коммандер Говард Лэтам, офицер связи, старший по возрасту из вошедших в ее штаб уроженцев Грейсона, был, пожалуй, слишком стар для своего ранга – в той же мере, в какой МакГинли была слишком молода. Однако это объяснялось не нехваткой способностей или служебного рвения, а тяжелыми травмами: он пострадал в катастрофе шаттла за шесть лет до вступления Грейсона в Альянс. Возможности грейсонской медицины в ту пору были весьма ограничены, и, хотя врачи сделали все от них зависящее, многообещающий офицер был списан с флота по состоянию здоровья. Лишь после заключения союза с Мантикорой Грейсон получил доступ к новейшим методикам, позволившим восстановить функции «безнадежно искалеченных ног».
Правда, полное исцеление, главным образом из-за запущенности процесса, оказалось не под силу даже мантикорским врачам. Для настоящего выздоровления медикам пришлось бы раздробить его ноги заново, чтобы начать регенерацию с нуля, а Лэтам был слишком хорошим офицером, чтобы позволить себе проваляться в клинике еще два года. Губы его постоянно кривились от боли, движения оставались скованными, но, даже демобилизованный по инвалидности, он продолжал работать в штабе грейсонского флота в качестве гражданского консультанта. По возвращении на действительную службу его на два года прикомандировали к Королевскому Флоту Мантикоры для изучения совместимости коммуникационных систем флотов Альянса и новых методов улучшения тактического и оперативного управления на уровне эскадры. Почти наверняка за его нынешним назначением должно было последовать получение собственного звездного корабля. Хонор не знала, осознает ли Лэтам свои перспективы, но зато знала, как ей повезло со связистом.
Материально-техническим обеспечением ведал пятидесятипятилетний старший лейтенант Жорж Ле Мойн, старейший из офицеров штаба эскадры. Однако всякий решивший, что этот человек не дослужился до более высокого чина по нерадивости, допустил бы серьезную ошибку. Ле Мойн записался добровольцем во Флот Мантикоры сразу по окончании средней школы (по его словам, то была расплата за проигранное пари) и начал службу рядовым. Получив квалификацию рулевого малых судов и звание старшины, он, однако, был отмечен как способный снабженец, переведен в Комитет по логистике и с тех пор успешно подвизался на этом поприще, не имея военного образования. За два года до начала войны Ле Мойн в ранге главстаршины был командирован в координационную группу материально-технического обеспечения на Грейсон. С блеском оправдав возлагавшиеся на него надежды, он получил офицерские погоны, и Хонор понимала, что сможет удержать его при себе не дольше года. Затем он получит звание лейтенант-коммандера и будет переведен на одну из трех важнейших верфей системы Мантикоры.
Лейтенант-коммандер Энсон Летридж, занимавший должность астрогатора, единственный из офицеров штаба эскадры родился не на Грейсоне и не в Мантикоре. Гражданин Республики Эревон, строевой офицер Эревонского флота, он отличался темными волосами и глазами, могучим телосложением и чрезвычайным уродством. Хонор редко доводилось видеть мужчин со столь топорными чертами лица, а в сочетании с шириной плеч и длиной рук его облик воспринимался почти как звериный. Внешность резко контрастировала с его живым умом и безудержной энергией: Хонор оставалось лишь удивляться, почему он не скорректировал физиономию с помощью биопластики. Тем более что Летридж определенно переживал по поводу своей внешности. Он постоянно подшучивал над собой, и иные его шутки были по-настоящему смешными, но Хонор всегда угадывала за ними нотку горечи. Правда, чувствуют ли ее и остальные, она не знала. Ей-то довелось провести два, если не три десятка лет, будучи убежденной в собственном безобразии, так что к недостатку Летриджа она относилась с острым, почти болезненным сочувствием. Однако проблемы с внешностью не мешали Энсону быть блистательным астрогатором, прокладывающим гиперпространственные маршруты с легкостью, которой сама Хонор могла лишь позавидовать.
Сейчас, глядя, как он всматривается в дисплей, отслеживая одновременно множество поступающих данных, Хонор подумала, насколько обманчивой может быть внешность. Во всем штабе не было более добродушного, мягкосердечного офицера, чем звероподобный астрогатор… хотя эту особенность своего характера он усиленно скрывал.
Послышалось шипение. Взгляд Хонор переместился от Летриджа к раздвинувшимся дверям лифта, и на ее губах появилась приветливая улыбка. Старший военный хирург эскадры Фриц Монтойя занимал пост корабельного врача «Альвареса» и, с юридической точки зрения, не входил в состав штаба, однако именно Хонор добилась назначения Фрица на «Альварес» и настояла на его участии в штабных совещаниях.
Вообще-то врачу с его опытом и квалификацией следовало работать в лучших клиниках Звездного Королевства или, на худой конец, на крупном, хорошо оборудованном госпитальном судне, какие придавались большим флотам. Некоторые флагманские офицеры могли бы задаться вопросом, почему это он не угнездился в одной из таких голубятен, но решив, что его сочли непригодным, они дали бы маху. Хонор, чье знакомство с Монтойей продолжалось более двенадцати лет, знала, что он неоднократно уклонялся от присвоения ему капитанского звания, означавшего для него списание со строевого корабля и перевод на работу в клинику. Она сомневалась, что ему удастся увернуться от капитанских нашивок и в четвертый раз, однако намеревалась держать его при себе до последней возможности. Фриц являлся не только превосходным – что она могла подтвердить на собственном тяжком опыте – врачом, но и настоящим другом. Кроме того, как офицер медицинской службы он стоял вне прямой командной цепочки, что позволяло ему взглянуть на работу штаба как бы со стороны. В прошлом Хонор случалось убеждаться, что такой взгляд может оказаться полезным.
Чрезвычайно молодой лейтенант-коммандер, сопровождавший Монтойю, тоже был уроженцем Мантикоры. Третья нашивка на его обшлаге была такой новенькой, что еще поскрипывала, однако Хонор знала Скотти Тремэйна еще энсином и, несмотря на глубоко укоренившееся неприятие всего, что могло сойти за фаворитизм, приложила максимум усилий, чтобы поспособствовать его карьере. Тем самым она как бы уплатила долг Флоту и воспитавшим ее офицерам, таким, как первый капитан, под началом которого ей выпало служить, и всячески способствовавший ее карьере адмирал Курвуазье. Она знала, что, несмотря на молодость, Тремэйн опытен и компетентен: возможность заполучить его обрадовала ее, несмотря на наличие у самого Скотти нескольких невысказанных возражений. Касались они, разумеется, не перспективы служить под ее командованием, а новой должности. Будучи специалистом по малым судам, Тремэйн увереннее всего чувствовал себя в роли ответственного за шлюпочный отсек или диспетчера эскадры ЛАКов. Он предпочел бы ничего не менять… но Хонор решила, что как раз по этой причине ему не помешает новая должность. Размять ментальные мускулы и расширить свой кругозор Тремэйну не повредит. Дополнительный опыт всегда поспособствует карьере, а его отменная сообразительность очень помогла Хонор, когда они совместно определяли для него точные границы служебных обязанностей и ответственности.
Они были не единственными офицерами Королевского Флота, работавшими над этой задачей, и Хонор знала, что многие воспримут новую концепцию с предубеждением. Она, однако, такого рода молчаливое неприятие отвергала, и не только потому, что стала ощущать свою принадлежность к Грейсону в той же мере, что и к Мантикоре. Мысль о создании при штабе должности офицера, отвечающего за координацию всех систем РЭБ эскадры, при всей ее логичности, в Королевском Флоте никому не приходила в голову: этим всегда занималась оперативная часть.