Наш комитет набросал в общих чертах план такой системы, главными чертами которой являлись: отмена одиночного заключение, разделение арестантов на группы по 10-20 человек в камерах, сравнительная краткосрочность заключение, и продуктивный, хорошо оплачиваемый труд. В своем отчете наш комитет взывал к энергичной работе в самой России, с целью превращение её тюрем в заведение исправительного характера, причем Забайкальская область объявлялась вполне готовой приступить к реформе своих тюрем по указанному плану, не требуя никаких новых затрат со стороны казны. В отчете указывалось на желательный характер работ в тюрьмах, причем, по мнению авторов отчета, содержание тюрем должно оплачиваться трудом самих арестантов, что, при правильной организации, является вполне достижимым. Комитет высказывал надежду, что новые люди, необходимые для проведение в жизнь подобной всесторонней реорганизации тюремного дела, найдутся в достаточном количестве; в то время, как при старых порядках трудно было найти честного тюремщика, новая система без сомнение вызовет к деятельности новых честных работников на этом поприще.
Я должен признаться, что в то время я все еще верил в возможность превращение тюрем в исправительные заведение и думал, что лишение свободы совместимо с нравственным возрождением: оттого я так горячо излагал все эти заключение… Но ведь мне тогда было всего двадцать лет! Вся эта работа заняла месяцев восемь или девять, а реакция в это время в России все усиливалась. Польское возстание явилось подходящим предлогом, чтобы реакционеры сбросили маски и начали открытую агитацию, взывая о возвращении к старому порядку, к идеалам крепостничества. Благие намерение 1859-62 годов были забыты при дворе; возле Александра II очутились новые деятели, которые умели чрезвычайно искуссно запугивать его и пользоваться его слабохарактерностью. Министры разослали новые циркуляры, на этот раз лишенные стилистических красот, замененных обычной, казенной фразеологией; в этих циркулярах не было и помину о реформах, а вместо них указывалось на необходимость сильной власти и дисциплины.
В один прекрасный день губернатор Забайкальской области получил приказание сдать свою должность и возвратиться в Иркутск, впредь до дальнейшего распоряжение. Оказалось, что на него был подан донос: его обвиняли в том, что он черезчур хорошо обошелся с ссыльным Михайловым, что он позволил ему жить на частном руднике Нерчинского Округа, арендованном его братом; наконец, что он выказывал симпатию к полякам. С прибытием в Забайкалье нового губернатора, нам пришлось переделывать наш отчет о тюрьмах заново, так как губернатор отказывался подписать его. Мы изо всех сил боролись, чтобы отстоять главные выводы отчета и, пожертвовав формой, так энергично отстаивали сущность, что губернатор в конце концов дал свою подпись и отчет был отправлен в Петербург.
Какова была его судьба? Вероятно, он до сих пор мирно покоится на полках министерских архивов. В течении следующих десяти лет вопрос о реформе тюрем был совершенно забыт. Затем, в 1872 году, 1877-78 гг., и позже, были организуемы специальные комиссии для разработки этого вопроса. Все эти комиссии снова и снова критиковали устаревшие порядки, все они создавали новые системы, – но старый порядок остался несокрушенным доселе. Более того, все попытки реформ фатально заканчивались возвращением к старому типу русского «острога».
Правда, за это время в России было построено несколько центральных тюрем, в которых содержатся каторжане в течении 4-6 лет, впредь до высылки в Сибирь. С какой целью введена была эта мера? Может быть, с целью «сократить» число каторжан путем вымирание, так как смертность в центральных тюрьмах достигает ужасающих размеров. За последние годы выстроено семь таких тюрем[1]: в Вильне, Симбирске, Пскове, Тобольске, Перми и две в Харьковской губернии. Но, судя по оффициальным отчетам, они в сущности ничем не отличаются от тюрем старого типа: «та же грязь, та же праздность арестантов, то же презрение к самым примитивным требованием гигиены», – так характеризует центральные тюрьмы полуоффициальный отчет. Во всех этих тюрьмах в 1880 г. находилось в заключении 2,464 ч., т.е. больше, чем тюрьмы могли вмещать, хотя в то же время количество каторжан-централистов было незначительно, по сравнению с общим числом каторжан, ежегодно ссылаемых в Сибирь. Таким образом, ко всем бедствиям, претерпеваемым каторжанами, было безцельно прибавлено новое суровое заключение в центральных тюрьмах; таков результат «реформы», поглотившей несколько милльонов народных денег.