Почти одновременно съ обнародованіемъ новаго судебнаго устава, были отмѣнены (указомъ 17 апрѣля 1863 г.) наиболѣе позорные пережитки стараго уголовнаго судопроизводства — публичное наказаніе кнутомъ и клейменіе преступниковъ. Эта отмѣна въ значительной степени была вызвана общественнымъ мнѣніемъ страны, возмущенной позорнымъ наслѣдіемъ варварской старины; это возмущеніе было настолько значительно, что въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ губернаторы отказывались утверждать приговоры къ наказанію кнутомъ; а нѣкоторые губернаторы (Кукель былъ въ ихъ числѣ) предупреждали палача, что, если онъ не ограничится лишь воображаемымъ наказаніемъ, едва касаясь тѣла преступника кнутомъ (эта доходная отрасль искусства была хорошо знакома палачамъ), то онъ самъ жестоко за это поплатится. Тѣлесное наказаніе, такимъ образомъ, было отмѣнено, хотя, къ сожалѣнію, и не вполнѣ: за волостными судами все-таки было оставлено право наказанія розгами, и розга была оставлена также въ дисциплинарныхъ баталіонахъ, и, вмѣстѣ съ плетью, — въ каторжныхъ тюрьмахъ. Женщины могли быть подвергаемы тѣлесному наказанію лишь въ томъ случаѣ, если онѣ предварительно были лишены всѣхъ правъ состоянія.
Но, подобно другимъ реформамъ этого періода, обѣ законодательныя реформы, о которыхъ мы говорили выше, были въ значительной степени парализованы измѣненіями, внесенными въ нихъ позднѣе, а также ихъ незаконченностью. Уложеніе о наказаніяхъ, совершенно не соотвѣтствовавшее новому духу, осталось старое. Двадцать лѣтъ минуло съ тѣхъ поръ, какъ былъ обѣщанъ пересмотръ этого Уложенія; комиссіи засѣдали одна за другой; еще недавно въ газетахъ появилось извѣстіе, что назначенъ окончательный срокъ для пересмотра устарѣвшихъ уголовныхъ законовъ, и что варварскія узаконенія 1845 года будутъ отмѣнены. Но, пока что, уставъ, вышедшій изъ нѣдръ комиссій Николая I, все еще остается въ силѣ, и, въ исправленномъ изданіи 1857 года все еще красуется § 799, согласно которому арестанты могутъ быть наказываемы плетью въ размѣрѣ отъ 5 до 6000 ударовъ и приковываемы къ тачкамъ на срокъ отъ одного до трехъ лѣтъ[4].
Еще печальнѣе была судьба судебной реформы: она не успѣла войти въ силу, какъ была уже задушена министерскими циркулярами. Прежде всего, она не была введена на всемъ пространствѣ имперіи и въ 38 губерніяхъ оставлена была старая система судопроизводства, благодаря чему въ нихъ продолжало господствовать старое взяточничество. До 1885 г. старая система была удержана во всей Сибири и когда, наконецъ, уставъ 1864 г. былъ введенъ въ трехъ сибирскихъ губерніяхъ, онъ былъ до того искаженъ, что потерялъ свои лучшія черты. Судъ присяжныхъ все еще остается лишь въ области мечты за Ураломъ. Литовскія губерніи, Польша, Балтійскія провинціи, а равнымъ образомъ нѣкоторыя юго-восточныя и сѣверныя губерніи (включая архангельскую) все еще остаются при старомъ судопроизводствѣ; въ Виленской и Минской губерніяхъ новый уставъ изуродованъ реакціонными тенденціями теперешняго правительства[5].
Въ тѣхъ губерніяхъ Россіи, гдѣ былъ введенъ уставъ 1864 г., реакціонерами были употреблены всѣ средства, чтобы, не отмѣняя устава фактически, всячески затормозить его вліяніе. Судебнымъ слѣдователямъ вовсе не было дано возможности воспользоваться независимостью, гарантированной новымъ уставомъ; это было достигнуто очень простымъ путемъ: судебные слѣдователи назначались лишь въ качествѣ «исправляющихъ должность»; такимъ образомъ министерство юстиціи могло перемѣщать и увольнять ихъ, какъ ему заблагоразсудилось. Члены Окружныхъ Судовъ были поставлены все въ большую и большую зависимость отъ министра юстиціи, которымъ они назначались и по волѣ котораго они могли быть перемѣщаемы изъ одной губерніи въ другую, т.-е., напр. изъ Петербурга въ… Астрахань. Свобода защиты отошла въ область преданія и немногіе адвокаты, пытавшіеся проявить хотя бы нѣкоторую независимость въ своихъ рѣчахъ во время защиты политическихъ преступниковъ, безъ церемоній были отправляемы въ ссылку по распоряженію ІІІ-го отдѣленія. Вполнѣ независимые присяжные, разумѣется, немыслимы въ странѣ, гдѣ крестьянинъ-присяжный прекрасно знаетъ, что любой полицейскій можетъ избить его у самыхъ дверей суда. Да и самые вердикты присяжныхъ не принимаются во вниманіе, если они почему-либо не нравятся губернатору: несмотря на оправдательный вердиктъ, оправданные могутъ быть арестованы вновь, при выходѣ изъ суда, и посажены въ тюрьму по административному распоряженію. Достаточно указать хотя бы на дѣло крестьянина Борунова. Онъ явился въ Петербургъ въ качествѣ ходока отъ своей волости, съ цѣлью пожаловаться царю на несправедливость чиновниковъ и попалъ подъ судъ въ качествѣ «бунтовщика». Судъ оправдалъ его и, тѣмъ не менѣе, онъ былъ снова арестованъ на подъѣздѣ суда и высланъ въ Колу. Подобный же характеръ носитъ ссылка раскольника Тетенова и массы другихъ. Вѣрѣ Засуличъ, оправданной присяжными, грозилъ новый арестъ при выходѣ изъ зданія суда и, несомнѣнно, она была бы арестована, если бы ея товарищи не успѣли увезти ее, причемъ одинъ изъ ея освободителей былъ убитъ въ происшедшей при этомъ схваткѣ съ полиціей.