Выбрать главу

Работали вдовицы, каждая в силу своих способностей, в разных местах: Таиса — в гардеробной поликлиники; Евдокия — уборщицей в какой-то мелкой конторке; Хавроньюшка — банщицей в центральной городской бане — дежурила в раздевалке, и, кроме того, если кто пожелает, могла помассажировать: ребром ладони стукала по икрам, терла спину, разгоняя по жилам застоявшуюся кровь.

Наружность у вдовиц была разная: Таиса — высокая, плечистая, в меру полная, круглолицая, глаза серые, еще живые, с искрометом, на лице приветливая улыбка. Евдокия, наоборот, невысокая, но приземистая и крепкая, лицо обычное, слегка курносое, лоб высоковат, зато волосы на голове роскошные — русые, густые, с кучерявинкой — гордость ее; в трудные годы свои, в прошлом, она не один раз продавала волосы то в парикмахерскую, то в театр, но они снова отрастали, еще гуще и краше. Что до Хавроньюшки, то она совсем не удалась внешностью: низенькая, сухонькая, походка вприпрыжечку, семенящая, личико вострое, глазки узкопосаженные, улыбка угодливая.

Одним словом, вдовицы были разные и наружностью, и натурой, но между собой ладили и жили дружно. Каждый день, придя с работы, они убирались в комнатах, затем сообща наводили чистоту в коридоре, после чего, поужинав, выходили все вместе посидеть на лавочке и покалякать между собой, делясь впечатлениями дня.

В один из светлых, теплых июльских вечеров, кажется, произошло это в середине недели, когда Таиса, Евдокия и Хавроньюшка по заведенному порядку их жизни вышли посидеть на лавочке, они заметили на противоположной стороне улицы тоже сидящего у ворот индивидуального дома, принадлежащего Вере Яковлевне, парикмахерше, мужчину, уже в годах, но еще не совсем старого, с седой, правда, бородкой, но бодрого и прямого, как дубок. На нем была соломенная шляпа, надвинутая на самые глаза, и костюм в полоску, на ногах ярко вычищенные штиблеты. И вдовицы тотчас догадались, что это родственник Веры Яковлевны, может, дядя, которого она упросила подомовничать в то время, пока сама будет отдыхать на курортном юге. А догадались они потому, что Вера Яковлевна и к вдовицам обращалась за помощью, чтобы постерегли ее дом, но они отказались под предлогом своей рабочей занятости. Тогда-то, видно, парикмахерша и вспомнила о дядюшке и позвала его. И вот он, такой интеллигентный и независимый на вид, сидит у ворот и стережет дом, поглядывая, что делается за воротами. Мужчина этот был существом необычным в их окраине, и вдовицы принялись говорить о нем и обсуждать между собой, кто он такой мог быть, и даже заспорили, не сходясь во мнении. Так Таиса, много лет проработавшая в гардеробной поликлиники, утверждала, что мужчина этот не иначе как бывший врач-хирург или, может, терапевт, или даже по детской части. У себя в поликлинике она на разных докторов насмотрелась и знает, все они носят такие вот шляпы и низко надвигают их на глаза, понимая, что солнце для человеческого зрения имеет несомненный вред. Евдокия же, всю жизнь наводившая чистоту в конторе, где работали служащие мужчины, стояла на том, что незнакомец до пенсии, конечно, был начальником, сидел за полированным столом в кабинете, распоряжался, звонил по телефону, устраивал совещания, наводя дисциплину в своем коллективе. Хавроньюшка же, банщица, утверждала: будь он врач или начальник, все равно он один из ее давних клиентов; раза два, кажется, она делала ему в бане всеобщий массаж, а потом он исчез неведомо куда, может, доктора запретили ему жаркие бани и он стал остерегаться, а может, новую квартиру получил с горячей водой и ванной, и ему баня и массаж больше не понадобились.