Так и живет Шакир одиноко. Получает полную пенсию, присматривает за котельной и в холода, когда вал за валом обрушивается на покинутый людьми поселок, зажигает огонь и подает гудки. Декабрьские, январские холода для Шакира — праздник. В эти дни он молодеет лицом, чувствуя в себе молодую силу и желание жить долго. Дав протяжный гудок, он выбегает на улицу, смотрит по сторонам, вслушивается, не идет ли кто на его гудок. Он, кажется, ждет кого-то. Кто-то ушел и должен прийти. Еще один, другой, третий зычный, протяжный гудок на все окрестье, и выйдет, кажется, на единственную тропинку, ведущую к котельной, тот, кого Шакир так долго дожидается...
Сыч
Бархудар Петрович Сыч на Берикуле, по сравнению с другими жителями, проживает недавно — около десяти лет. Приехал в шляпе, при галстуке, моложавый, облюбовал неветхий еще домик, кем-то брошенный в конце Луговой улицы, на отшибе. О том, зачем он приехал, стало вскоре всем ясно. Сбросив шляпу и галстук, Бархудар Петрович принялся самолично трудиться топором, ножовкой, фуганком — мастерить для пчел ульи. И тогда и Евдоким, и Ирасим, и пожарник Дорофеич единогласно порешили, что новый житель — голова. Пчелы — лучше не придумаешь для нынешнего Берикуля, это же золотая россыпь: тишина, безлюдье, трав и цветов для пчел — уйма; если приживутся пчелы, медом от них хоть залейся.
И правда, уже на другой год жизни на Берикуле Сыч накачал меду несколько оцинкованных бидонов, на третий год число бидонов утроилось. Через несколько лет, чтобы увезти весь мед на продажу в город, потребовался грузовик...
Ясно, Бархудар Петрович был человеком деловым и фартовым. Открыть золотую россыпь на покинутом людьми прииске — не всякому доступно, это мог сделать человек одаренный, с «талантом», какие в редкость. Полное было бы уважение к Бархудару Петровичу, но беда в том, что он ни с кем не желал знаться. Он жил себе на отшибе один, занимался пчелами, совершал поездки в район и ни в ком, кажется, не нуждался. Попытались было узнать, что за птица этот новичок, но он ни Евдокима, ни лесника Ирасима не пожелал пустить на свое подворье, а разговор затеял на улице, на бревнышке. Что за человек, как жил в прошлом — не сказал. А с Дорофеичем обошелся и того хуже: даже беседу не захотел с ним вести, сославшись на большую занятость. Дорофеич, само собой разумеется, обиделся и дал новоприезжему меткое прозвище — Сыч, которое к нему прилипло покрепче родной фамилии. Теперь никак иначе не называли Бархудара Петровича, как Сыч, хотя, ради справедливости, видом своим он нисколько не напоминал ночную птицу. Был он высокий, худой, лицо в мелких морщинках, глаза узкие, стального цвета, всегда прищуренно-смеющиеся. В нем все было обыденное, нормальное, но было что-то такое, что не располагало к нему людей.
Так как Сыч ко всем проявил гордыню, то к нему были приняты некоторые санкции. Так, предъявлен штраф за самовольную порубку деревьев на доски для ульев. Травяные луга, что начинались сразу за улицей Луговой, уже ряд лет никто не выкашивал, разнотравье стеной стояло, оно-то и привлекло пасечника: лучших угодий для пчел не найти. Однако лесник Ирасим нашел возможным выделить эти луга под покосы жителям Берикуля. Бархудар Петрович, естественно, жаловался, но безрезультатно: пришлось его пчелам летать за взяткой на другие, отдаленные луга, что, разумеется, немедленно сказалось отрицательно на количестве меда. Сыч гневался и еще более замкнулся.
Сыч чувствовал себя несправедливо обиженным, он стал мстить жителям Берикуля: писать на них в «вышестоящие органы» жалобные письма. Однако ничего противозаконного лесник Ирасим по отношению к Сычу не проявил, и жалобы оставались безрезультатными для пасечника. Жизнь продолжалась в том же духе, но оставался на душе у всех горький осадок, который бередил сердце, мешая чувствовать хотя бы те маленькие радости, которые каждый из жителей Берикуля обрел под уклон дней.
За несколько лет Бархудар Петрович отправил в район много писем. При написании он оставлял дома копию, которую он прикладывал в папку. Несколько вечеров читал я эти письма и даже, с позволения Бархудара Петровича, переписал их в свою тетрадку. Вот они.
Товарищ прокурор! Обращается к Вам в письменном виде Бархудар Петрович Силантьев, в настоящее время пенсионер, занимающийся пасечным делом на руднике-прииске Берикульском, а в прошлом главный бухгалтер. Мне шестьдесят три года возрасту, я мог бы вполне заслуженно отдыхать, но, благодаря своей неуемной натуре, я работаю, приношу тем самым пользу не только себе, но и государству. Семьи я не имею, проживаю один. Об этом я сообщаю Вам ради того, чтобы Вы ко мне, как к человеку стойкому, почувствовали уважение.