— В порядке, — бросил Гарри. Он хлопнул себя ладонью по груди, где были спрятаны листовки, отвернулся и стал насвистывать какой-то мотив.
— Ну, я пойду, — протянул Эфраим. Ему хотелось еще поговорить с Гарри, но сухость мальчика отталкивала его.
Эфраим начал спускаться по грязной неосвещенной лестнице, где происходило их свидание. На площадке второго этажа он попал ногой в выбоину на каменном полу и чуть не упал в полумраке.
— Побереги ноги! — раздался голос сверху. — Тут не Бродвей.
Чертыхнувшись, Эфраим поднял голову. Мальчишка свесился через перила и смотрел на него.
— Ладно, — сказал Эфраим. — Присматривай за своими ногами.
Выходя из ворот, Эфраим подумал, что напрасно отдал листки со Стокгольмским Воззванием Гарри. Уж слишком недобрые глаза были у мальчишки…
* * *Когда раздался звонок, Мэри была как раз возле входной двери. В этой квартире жили три семьи, но звонок ко всем был общий.
Мэри рывком отодвинула засов и толкнула дверь.
— Вы к кому? — спросила она, не разглядев в темноте фигуру мальчика.
— Я просто к вам в квартиру. Ко всем сразу.
Но Мэри не так легко было сбить с толку. Она привыкла обороняться и от мелких торговцев, и от агентов по продаже крупных вещей в рассрочку.
— Тут никто ничего не купит. Ни на один цент. — Мэри отступила с порога, пытаясь прикрыть дверь. — Так что вы можете проваливать.
— А я ничего и не продаю.
— В рассрочку здесь тоже никто ничего не возьмет. Ни один человек в квартире. — Мэри хотела захлопнуть дверь, но мальчик шагнул вперед.
— Ну и не надо, — сказал он. — Я совсем по другому делу. Я живу в этом доме, через двор, на первом этаже. Меня зовут Гарри Ландсберг. У меня мать работает на авиационном.
При свете коридорной лампочки Мэри рассмотрела его. Сероглазый с черными волосами мальчишка в полосатой рубашке. Кажется, она действительно видела его во дворе.
— Ну, если так, в чем же дело, Гарри? — спросила Мэри смягчаясь. — Дом такой большой, что всех соседей и не запомнишь. Нас эти продавцы просто из себя вывели. — Она посторонилась, чтобы пропустить мальчика. — Тут не на что кусочек масла купить для детей, а они лезут со своими холодильниками.
— Я бы хотел поговорить с вашими жильцами, — сказал Гарри. — На кухне кто-нибудь есть?
Он пошел по коридору, и Мэри последовала за ним. Конечно, мальчик был из этого дома. Он знал, что кухни здесь общие.
— Послушай, Гарри, может быть, ты хочешь пригласить людей на молитвенное собрание? Тут всё равно никто не пойдет.
— Да нет, — ответил мальчик. — Я совсем по другому делу. Я хочу, чтобы здесь подписали Стокгольмское Воззвание. Вы, наверное, слышали о нем. Это против атомной бомбы и против войны.
— А-а!.. — протянула Мэри. — Против войны? Тогда я позову мужа, он больше в таких вещах разбирается. А ты подожди минуту.
Мэри повернулась и пошла назад, в конец коридора, в свою комнату. Издали она крикнула:
— Берт пришел с ночной смены. Он сейчас переоденется.
Когда Мэри с мужем вошли в кухню, мальчик стоял рядом с сапожником Баркером. Баркер только что отложил в сторону башмак, который подбивал, сидя здесь у окна, и теперь медленно вытирал руки о передник. Потом он осторожно взял из рук мальчика листок Воззвания.
— Давай-ка я тоже прочту, — сказал Берт, муж Мэри. Он быстро пробежал листок глазами. — Стокгольмское Воззвание? Я о нем слышал у нас в цеху.
— Оно самое, — сказал мальчик.
— Это я могу подписать. Есть у кого-нибудь карандаш?
— Вот, пожалуйста. — Мальчик подал ему карандаш.
Берт подписался.
— Твоя очередь, Баркер. — Он кивнул сапожнику. — Это честное дело. Против войны, против атомной бомбы.
Баркер покачал головой:
— Сначала я должен прочесть. — Он читал медленно, произнося вслух каждую фразу: — «Мы требуем безусловного запрещения атомного оружия как оружия устрашения и массового уничтожения людей». — Баркер поднял глаза на мальчика. — А кто это пишет?
— Комитет сторонников мира. Вот смотрите, тут написано.
В кухню вошла жена сапожника, Фрэда. Она стала у плиты, прислушиваясь к разговору.
— «Мы считаем, — медленно читал Баркер, — что правительство, которое первым применит против какой-либо страны атомное оружие, совершит преступление против человечества и должно рассматриваться как военный преступник».
— А что потом будет с нашими подписями? — спросила Мэри. — Куда ты понесешь листки?
— В комитет, — пояснил мальчик. — Там подсчитают, а в газете напечатают, сколько народа подписалось. Сразу будет видно, хотят люди войны или нет.