Глава 4
Сыщики подъехали к подъезду нового дома в Озерках даже раньше, чем обещал командир СОБРа. Первым результатом моего рассказа о вчерашнем инциденте стал приказ о досрочном снятии охраны – лейтенант Костин, вооруженный и экипированный для взятия рэкетира, отбыл на базу СОБРа прямо в «Жигулях» оперативников. Это означало лишь одно: милиционеры в штатском так же, как и я, теперь не сомневались, что девочку похитили именно те самые типы, с которыми я столкнулся на Петергофском шоссе, и вряд ли их гонец наберется наглости пожаловать в гости к родителям Лизы. Направление поиска затерявшихся в огромном городе следов девочки и похитителей стало более конкретным. Во-первых, следовало прошерстить все известные автомастерские города на предмет поиска пострадавшего в аварии джипа, предположительно марки «Ниссан-Террано». Во-вторых, необходимо было, используя оперативные наработки, повнимательней присмотреться к лицам, замеченным в тяге к дьявольским ритуалам, в том числе ранее судимым за осквернение и разграбление могил. Особое внимание двоим, клички – Люцифер и Порос. Составленные при моем участии еще прошлой ночью фотороботы главных подозреваемых вскоре должны были получить все участковые, сотрудники ДПС и осведомители. Расследование, как принято говорить в среде милицейских начальников, выходило на качественно новый уровень. Напоследок один из оперов вскользь сообщил мне, что пару месяцев назад в МВД был создан особый отдел, специально занимающийся деятельностью «деструктивных религиозных объединений и сект», и его сотрудники вместе с товарищами из ФСБ будут подключены к делу немедленно…
Когда я снова вошел в квартиру журналистов, то застал бородача Нагайцева спящим – алкоголь и сильнейший стресс погрузили его в тяжелое, беспокойное забытье. Укрыв мужа теплым шерстяным пледом, Анжелика распахнула окна в гостиной, прибрала на заваленном окурками и залитом водкой столике, а затем вместе со мной присела на кухне. Я заварил крепкий кофе, но она даже не притронулась к своей чашке.
– Отец Павел, я вас умоляю… я вижу по глазам… вам что-то известно? – допытывалась Анжелика, размазывая по лицу слезы. – Почему сразу после вашего прихода сняли охрану с квартиры? Что они вам сказали? Ведь вы спускались вниз и с кем-то разговаривали в машине почти целый час! Что с Лизочкой? Прошу вас, ради всего святого, не молчите! Теперь я все смогу, я все вынесу!.. Они… ее уже нет? Ее… нашли, да?!
Задохнувшись на последнем слове, Анжелика судорожно схватила меня за руку и с мольбой заглянула в глаза. Обманывать ее я не имел права, но и говорить всю правду, страшную правду, тоже не хотел.
– Нет, девочка, ее еще не нашли. Но сейчас на поиски брошены все силы милиции и ФСБ. А в машине я разговаривал с сотрудниками спецслужб… Как ты помнишь, до семинарии я тоже всякого повидал… Вот и предложил сыскарям несколько возможных вариантов поиска… Очень надеюсь, что это поможет выйти на след Лизочки. Ты лучше мне вот что скажи… Не было ли у вас с Димой в последние месяцы скандальных публикаций? Таких, где вы представили кого-то в истинном его обличье, разоблачили. Мог кто-нибудь затаить на вас зло и попытаться отомстить? Только не отвечай сразу, подумай хорошенько. Может, это было полгода назад или больше…
– Мне не нужно думать. Меня уже спрашивали об этом еще позавчера… У нас с Димой практически все материалы – скандальные. – Анжелика опустила взгляд в чашку с дымящимся черным кофе. – Наш еженедельник вообще в последнее время сильно «пожелтел»… Вы понимаете, что я имею в виду?
– Бульварное чтиво, низкопробные сенсации, огромные тиражи и прибыли, – хмуро кивнул я. – Все остальное – продажная политика, компромат.
– Сейчас большинство газет и журналов так работают. С тех пор как у «Невского репортера» сменился хозяин и главный редактор стал плясать под его дудку, мы пополнили число «карманных» изданий, – продолжала Анжелика. – В отличие от многих конкурентов, медленно загибающихся без читателя, наши тиражи теперь держатся на уровне и зарплата – мало где такую платят… Знаете, наш среднестатистический читатель-обыватель обожает материалы с броскими заголовками. Крупно печатаем: «Алла Борисовна не дала Филиппу…» – и крохотными буковками внизу продолжаем: «…разрешения написать книгу об истории их любви».
– Какова общественная мораль – таковы и духовные потребности обывателя, – подытожил я. – И все-таки вспомни, не проскакивало ли чего-нибудь по-настоящему убойного, что могло если не одним махом подкосить фигуранта, то как минимум сильно и больно ударить по его самолюбию, репутации и карману?
– Не знаю, может быть, лишь отчасти, – пожала плечами Анжелика. – Но чтобы настолько… Нет, вряд ли, – покачала она головой и наконец отхлебнула кофе из чашки. – Вообще-то мы, как и большинство коллег, стараемся не перегибать палку и не доводить дело до исков о защите чести и достоинства. Были, правда, пару раз прецеденты с разборками всех уровней – от бандитских до судебных, но слишком дорого они обходятся хозяевам… Что касается статей, то мы с Димой по журналистской традиции храним подшивки всех журналов, где прошли наши публикации. Но их уже просматривали прошлой ночью два следователя… И ничего не нашли.
– Материалы в редакции?
– Нет, здесь, дома, – тихо ответила журналистка. – По четыре толстых «кирпича» скоросшивателя у каждого. Хотите, я принесу? Только… какая от этого польза? Какое отношение имеет похищение Лизочки к той коммерческой бульварщине, которой мы с Хемингуэем зарабатываем себе на жизнь?
– С кем? – автоматически переспросил я, хотя сам уже понял, кого имеет в виду Анжелика.
– Это я Димку так называю – Хемингуэй, из-за его бороды и фантазий. – Губы измученной девушки дрогнули в подобии снисходительной улыбки. – Половину всех сенсаций и жареных фактов из жизни сильных мира сего он выдумал сам, без какой-либо информации… За это главный его и ценит – почти никаких текущих затрат на сбор информации, сплошные сказки. А читатель от них просто балдеет.
Эта красивая и безусловно умная молодая женщина с манерами и внешностью голливудской кинозвезды, вышедшая замуж, вопреки ожиданиям многих своих коллег, не за банкира или политика, не за «большие деньги», а за скромного журналиста, явно относилась к своему мужу чуть свысока, как к большому ребенку. Я заметил это еще три года назад, во время венчания. Что ж, красота, успех и множество поклонников неизбежно накладывают отпечаток на характер женщины…
– Ты не возражаешь, если я возьму до завтра подшивку ваших материалов за последний год? Пролистаю для самоуспокоения. Вдруг что-то любопытное и отыщется?
– Честно говоря, сильно в этом сомневаюсь, – грустно улыбнулась Анжелика. – Это бульварное чтиво не для вас, отец Павел. Слишком много откровенной пошлятины. Я почти уверена, что вы не осилите и половины наших с Димой нетленных сочинений…
Покрасневшие глаза девушки снова наполнились слезами. Скорее всего Анжелику растрогали неумелые попытки священника-островитянина помочь ее семье чем-нибудь практическим, а не только успокаивающими словами и молитвами. Так же умиляют взрослых маленькие дети, когда пытаются утешить плачущую маму: они обнимают ее и обещают всегда-всегда убирать за собой игрушки и не есть без разрешения припасенное на зиму малиновое варенье.
По правде говоря, я и сам толком не знал, что именно надеюсь обнаружить на страницах скандально популярного еженедельника с его броскими заголовками и фотографиями отечественных знаменитостей, пойманных пронырливыми папарацци в пикантные моменты их жизни. У меня не было уверенности, что я непременно найду разгадку преступления, перелопатив кипу журналов. Скорее какое-то смутное предчувствие. А может, мне просто хотелось самому убедиться, что публикации ребят не имеют отношения к похищению их ребенка сатанистами…