"Ни единою буквой не лгу, не лгу.."
Многие ли посмеют, многие ли имеют право подписываться под этим. Не сразу и не все поняли ещё, что песни его - дело не шуточное. Они очень умные, интеллигентные. Да, над ними думать надо, работать. Слушать иную его песню - и такое чувство, будто разыгрывает он блестящую шахматную партию, в которой делает такие хода, что после каждого надо ставить восклицательный знак.
Не сразу и не все поняли, что песни его не хобби, не карьера - судьба. Ведь было время, в самом начале Театра на Таганке, лет 15 назад, когда зазывали его те, кто"постарше" да "повыше", зазывали для развлечения, и он не отказывал, приходил, пел, но и тогда уже перекашивалось вдруг лицо "меценатов", будто глотнули они вместо вина легкого - чистого спирта...
Как-то во время юбилея Таганки, лет 10 назад, туда пригласили одного знаменитого западного певца-гитариста. Лично он давно был мне почему-то несимпатичен. Но играл и пел он виртуозно. Только за душу никого не брал. И дело, думаю, не в языке. Так случилось и тут. Он выступил. Были аплодисменты. Было все, как положено. Потом пел Высоцкий. Он не так владел гитарой, как тот. И если бы они оба сдавали конкурсный экзамен на "чистый голос", то боюсь, вряд ли Володя выиграл бы. Там была превосходная, но в сущности, фальшивая позолота. Было отработанное заигрывание с публикой. Готовая телевизионно-манекенная улыбка (надевалась и снималась, как галстук-бабочка). А здесь ничего, кроме правды от души к душам. Золото было настоящее - мощный кусок из мощного рудника. Сказался, конечно, во всём этом у Володи ещё и момент задора, состязания удали. Но когда он закончил и всё стало ясно, Володя вдруг смущённо улыбнулся, будто извиняясь за свою победу. И чудилась за этой улыбкой необидная для соперника мысль: "Ну что ты, братец, приуныл? Сам виноват. У нас тут дело (как всегда, впрочем) о жизни и смерти, а ты нам фокусы свои привёз показывать..."
Слушая Высоцкого, я, в сущности, впервые и понял чисто физически, что Орфей древнегреческий, играющий на струнах собственного сердца, никакая это не выдумка, а самая настоящая правда. Если одно уже исполнение им своих песен производит такое потрясающее впечатление, то какой же ценой, какими нервами, какой кровью они создавались? Почему-то мне кажется, что некоторые из них ему должны были вначале присниться, что они потрясали его во сне, а уж проснувшись в ужасе и в радости - он их вспоминал мучительно, забывал, восстанавливал, записывал...
Тайна его обаяния была еще и просто в том, что он жил. Конечно нам нужны нетленные книги, картины, музыка. Память нужна о своих гениях, святых, героях. Память о мощных вспышках, подъемах народной души в гневе, в благородстве, в мудрости. Конечно, без всего этого, без памяти исторической, нельзя никак, причем - без памяти и о всем дурном нашем. Но ведь не меньше, может и больше, оказывается нужда, чтобы существовали живые, живые - сейчас, с нами, среди нас. Живые люди , пусть и грешные, но в чём-то самом-самом главном - надежные. Пусть вы и не близки и не знакомы, пусть ни разу не разговаривали с ними и даже не видели, но зато всегда точно знаете, что они - есть. Вот таким и был живой Высоцкий. И когда его не стало, то и чувствуешь вдруг физически, что отрезан, вырван живой кусок тебя самого, кусок твоей души. Отныне и навсегда он, Высоцкий, должен стать прошлым. Его больше нет. На будет. Никогда.
И зачем сегодня-то врать себе и другим, фразами о бессмертии вечной памяти и прочем? Это ведь только завтра, когда-нибудь, потом слова такие перестанут быть фразами и сделаются правдой, реальностью, а сегодня, сейчас... Сегодня правда о том, что придёшь на Таганку и уже не встретишь его, стройного, ладного, и не улыбнется он тебе, как всегда он делал это - неподдельно, радостно и благожелательно, как бы ни был занят, загнан, и какие бы круги не были под глазами, на лице, очень сером в последние месяцы. Сейчас, правда, в свежей могиле на Ваганьковском, в непоправимой ничем беде. Собраны ли воедино все его стихи и песни - от самых первых, до самых последних? Поставлены ли под ними даты? Самое простое, кажется дело - даты, но когда оно будет сделано, нам откроется ещё очень, очень многое в Высоцком (и в нас самих) - вычертится линия его полёта, удивительного роста, обозначатся моменты мощного ускорения. Наверное, многое из того, что я чувствую, я не сумел здесь выразить. Ещё больше такого, чего я не знаю или не знал, что, как говорится, не моего ума дело. Музыка, например. Как понять его лад, ритм? Кажется порой: вот неверно, вот не так, а в результате вдруг - потрясающая новая гармония и даже такое ощущение, что она давным-давно скрыта была в глубинах русского языка, русской речи, души, и - вырвалась.