— Это племянница госпожи Шомеги из замка Гезале!
Конечно, я тотчас вскочил. Я понимал, что я смешон, но что мне было делать!
— А я — Михал Запольи! — крикнул я в ответ.
Еще некоторое время до меня доносились голоса и смех. Я не стал преследовать их. Да и в замок я теперь раздумал идти. Повернул назад и скоро был в деревне. Хотел было расспросить местных о Гезале и его нынешних владельцах, но смущался и спрашивать не стал.
Теперь я знаю, что в лесу тогда встретил Ивану и Марию!
Наверно, от любви глупеют! Я ломал голову — как увидеть мою красавицу? Хотя, казалось бы, чего проще — я всегда мог поехать в Гезале. Но я что-то такое нелепое и странное придумывал. Теперь-то я понял: я просто стеснялся, страстно хотел ее увидеть и в то же время боялся ее увидеть. Короче, если бы вдруг явился волшебник — исполнять мое заветное желание — он бы просто не знал, как быть со мной.
— Должно быть, эта неопределенность желаний — самая отвратительная и самая очаровательная человеческая черта — задумчиво произнес Жигмонт.
— И вот, — продолжил Михал, поудобнее усаживаясь на подоконнике. — Я выдумал эту глупость — написать письмо от имени хозяев Гезале с приглашением отцу приехать. Мне показалось, если я приеду с отцом, я не буду робеть и… она не поймет, что я приехал из-за нее. Хотя… я желал, я жаждал, чтобы она все поняла!
Ивана наклонила темноволосую голову. Кларинда посмотрела на девушку и улыбнулась.
— Когда я подал тебе, — помнишь, за обедом, — это письмо, написанное левой рукой, ты серьезно взял его и некоторое время рассматривал, словно изучая. — Жигмонт засмеялся. — Но я заметил, что ты держишь письмо вверх ногами и сам понимаешь это. Я об одном жалею — зачем я не сказал обо всем Маргарете. Если бы она узнала, что это странное письмо — всего лишь уловка влюбленного, она бы не испугалась и не поспешила бы тайком в Гезале. Но я не хотел выставлять тебя в смешном виде. Я поступил дурно. Маргарета все могла бы понять, она умела чувствовать так тонко и красиво.
Кларинда тихо заплакала. Ивана нежно гладила ее руку.
— Ну вот, — Михал вздохнул. — Кажется, я все сказал — он помолчал, перевел дыхание. — Я хотел бы жениться на Иване. Если она согласна.
— Думаю, согласна, — лукаво заметил Жигмонт.
— Я еще ничего не сказала! — девушка резко вскинула голову, голос ее звучал звонко и открыто.
— Тогда, стало быть, твоя очередь говорить — Жигмонт повел рукой.
Глава 35
— Моя правда, — начала Ивана, — простая правда! Хотя не знаю, захочет ли Михал взять меня в жены, если узнает все — она говорила быстро, словно боялась, что юноша перебьет ее и станет уверять в своей любви. — Я знала, что мои родители умерли, когда я была совсем маленькой. Сначала я жила в городе с кормилицей. Иногда меня навещала Мария. Она говорила, что у меня есть тетка, которая возьмет меня. Потом меня увезли в деревню. Я увидела свою тетку, она, казалось, очень любила меня, даже какой-то болезненной любовью. Но в замок меня не взяли; Мария сказала, что дед не хочет видеть меня, потому что моя мать вышла замуж против его воли.
В деревне было тоскливо. Я часто плакала, тяготилась жизнью. Я знала, что красива. Мне хотелось полюбить. Хотелось, чтобы меня полюбил тот, кого полюблю я. Мне было пятнадцать лет, когда я подумала, что люблю одного из деревенских юношей. Мне было стыдно, но я открылась ему. И в ответ получила лишь презрительный отказ и грубую насмешку! После я поняла: ведь все знали, что я знатного рода, и боялись; тот, кто решился бы любить меня, мог понести наказание. Но год спустя нашелся такой мальчик. Он был сыном кузнеца. Не стану лгать, мне было хорошо. Я уверяла себя, что влюблена. Кажется, и он полюбил меня. Я узнала, что такое поцелуи и мужские ласки, но принадлежать ему душой и телом я не решалась, что-то удерживало меня. Мне казалось, что этого делать не следует. А потом случилось несчастье. Юношу нашли на берегу лесного озера. Он, должно быть, купался и захлебнулся. Его выбросило на берег. В тот день было ветрено, озеро волновалось. Я плакала, мне думалось, что жизнь моя кончена, ничего больше не будет. Вскоре за мной пришли из замка, Чоба и Мария. Поначалу в замке мне было совсем плохо, я не должна была попадаться на глаза деду, за мной следили все — тетка, Мария, Чоба. Дверь моей комнаты запирали. После смерти деда стало немного легче. Я постепенно успокоилась, перестала жить надеждами и ожиданием. Я помогала Марии вести хозяйство, беседовала с тетей. Она рассказала мне о том, что они с сестрой рано осиротели, потеряли мать. Мачеха изменила отцу и с тех пор он вел тоскливую жизнь одинокого чудака. О моих родителях тетя не рассказывала. Я подумала, может быть, она была с ними в ссоре…