На улице их встретил все тот же смешанный со снегом дождь. Пауль тщетно пытался сориентироваться. Конечно, он не разглядел номер трамвая, на котором они ехали.
— Что это за улица?
Регина что-то неразборчиво пробормотала в ответ.
Теперь она вела его. Эта узкая улица была ему странно знакома, он пытался вспомнить ее название и не мог. Регина потянула его в подворотню, где было еще темнее, чем на улице.
— Подожди меня. Здесь. Я сейчас, — возбужденно зашептала девушка.
Пауль остановился. Он тоже ощутил нарастающее возбуждение. Регина, пригибаясь, пробежала немного. Он чутко вслушивался. Легко зашуршала приподымаемая поспешно одежда — пальто, платье, отстегнула резинки пояса. Капельный звук тонкой струйки заставил его улыбнуться. Он украдкой обернулся и разглядел, как она, опустив голову, быстро застегивает какие-то крючки. Натянула трусики, в темноте чуть очерчивались стройные икры. Кажется, она красива. А на первый взгляд воспринимается такой невзрачной. Заметив, что она приподнимает голову, он снова отвернулся.
— Пойдем, — она подбежала к нему. Сейчас в ней было что-то от озорной девчонки-подростка.
Глава шестая
Ночной дождь
Подворотня не кончалась. Пауль шел следом за Региной. Она озорно тащила его за руку. Иногда он в шутку замедлял шаг, притворяясь, будто упирается. Тогда она тянула его руку, оборачивалась и смеялась.
Наконец они нырнули в темный подъезд. Пауль уже догадался, что они пройдут в дом черным ходом. Ступеньки были деревянные. Остановившись у двери, Регина ловко приподняла полу пальто и вынула из кармана кофточки ключ.
«Мансарда, чердак», — подумал Пауль, — «Классическое приключение!»
От этого внезапно пришедшего в голову определения «классическое приключение» захотелось громко, по-мальчишески смеяться. Он с трудом подавил этот напиравший изнутри смех.
Они миновали крохотную темную прихожую, где Пауль успел разглядеть примус; вошли в комнату. Регина включила свет.
Здесь оказалось довольно уютно. Круглый стол, покрытый старомодной плюшевой скатертью в крупных розовых пионах по бордовому полю. Венские стулья на тонких ножках. Трельяж с полкой, уставленной туалетными принадлежностями, выглядел скромно. Неширокая кровать была аккуратно застлана покрывалом.
Свет электрической лампочки под красным абажуром вспыхнул под потолком и сделал обстановку еще более уютной.
Они обменивались короткими несвязными словами, вроде:
— Да…
— А, конечно…
— Мокрый…
— Ну и пусть…
— Дай мне пальто…
— Хочешь причесаться?…
— Ужасный дождь!..
Регина унесла в прихожую и пристроила на вешалке свое и его пальто. Потом вернулась в комнату. Пауль вспомнил о кашне, снял, отдал ей. Она пошла снова в прихожую, он почему-то суматошно — за ней. Она сунула его кашне в рукав пальто. Потом они вернулись в комнату.
— Чего бы тебе хотелось? Чай или кофе? — спросила девушка.
— Кофе. Чтобы ночью не заснуть, — он усмехнулся.
— А ты из тех, кто засыпает? Или ты думаешь, я дам тебе заснуть?
Вслушиваясь в ее озорные интонации, он ощущал легкость и веселье. При всем при этом в ней не было и тени вульгарности, мещанской пошлости. Замечательная девчонка!
Вскоре на столе задымился кофейник, появились две простенькие фарфоровые чашки. Регина вынула из буфета небольшую стеклянную вазочку с пирожными. Буфет был красного дерева, одно из этих деревянных сооружений, напоминающих старинные средневековые башенные замки.
— Садись. Хватит хлопотать, — он потянулся и обхватил ее за талию.
Но девушка вырвалась. В светлой кофточке и бежевой, чуть расклешенной юбке она выглядела очень милой.
— По-моему, здесь чего-то недостает! — она прищурилась, нарочито склонила голову и посмотрела на стол.
Пауль посмотрел на нее и засмеялся.
Она метнулась снова к буфету, снова распахнула дверцу и с торжеством подняла маленький графин с ликером.
— О! — Пауль вскочил и подбежал к ней, раскинув руки, будто собираясь схватить ее и отнять графин. Она со смехом увернулась.
— Разобьем! Разобьем! — повторяла она сквозь смех.
Но, кажется, она вовсе не опасалась, что графин может разбиться.
Пауль ударился коленкой о выступ кровати.
— Ох! — он поморщился.
Регина тотчас поставила графин с ликером на стол и наклонилась к своему гостю.
Но Пауль мгновенно распрямился и схватил графин.
Снова смех, вскрикивания.
Наконец, раскрасневшиеся, они оба уселись за стол.