Как и в прошлую ночь, он услышал те же голоса, странные, нечеловеческие.
— Он слишком много думает о тебе! — произнес мужской голос.
— Тогда попробуй проделать все это без меня, — откликнулся женский.
— Пока я не вижу никаких результатов.
— Ты полагаешь, это так просто? Результатов придется ждать.
— А твое блядство, это что, тоже обязательно?
— То, что ты называешь таким словом, непременный фактор. Без него невозможно достигнуть должной степени возбуждения.
— Говоришь гладко!
— Твое нетерпение, твои оскорбления в мой адрес…
— Да, где уж тебе понять человека!
— Бывшего человека!
— Но все-таки человека, а не нечистую силу, заведшуюся в старой церкви от заплесневелых облаток!
— Не теряй контроля над собой! Ты можешь сказать лишнее. Он слышит. Будь терпеливым.
Снова Пауля понесло куда-то вниз, во мрак. Он ожидал вновь увидеть забетонированную площадку. Но увидел какое-то обширное помещение вроде тюремной камеры и барака. На нарах сидели и лежали мужчины в полосатой одежде. Но приглядевшись, он понял, что это не люди, а козы и овцы с человеческими жестами и движениями. Но они не говорили, а блеяли. При этом они, кажется, о чем-то спорили и было страшно слышать это блеяние на разные лады, с разнообразными интонациями. Пауль ощущал себя в черном воздухе над ними. Но он не хотел спускаться. Он сделал несколько сильных резких гребков руками и ногами, как при плавании, и поднялся вверх.
Он поплыл вверх и выплыл в ту реальность, где он лежал рядом с Региной в ее комнате. Но возникло ощущение, что можно плыть дальше, что есть еще одна, еще более реальная реальность. Но плыть уже не было сил. Что-то сковывало волю. Пауль уснул.
Проснулся он утром. Наклонившись над ним, Регина нежно массировала его веки. Они позавтракали вдвоем.
— Не забудь, — в прихожей она подала ему кашне.
— Регина, куда ты спешишь по утрам?
— Я не хочу, чтобы мы сковывали, связывали друг друга, — она слегка нахмурилась.
Он понял.
— Хорошо. Считай, что я ни о чем не спрашивал тебя.
Они условились о новой встрече, на этот раз — через день. В программу входил ужин в ресторане, прогулка, и, конечно, ночь в комнате Регины.
Снова она проводила его и указала дорогу под аркой.
— На этот раз, может быть, ты запомнишь, — она улыбнулась своей детской улыбкой.
— Постараюсь.
Пауль дошел до угла. Вдруг им овладело любопытство. Он повернул назад и попытался, как в прошлый раз, отыскать дом Регины. Так. Под арку. Немного пройти. Вот он, обшарпанный серый дом. Окно с оранжевой занавеской под самой крышей. Пауль испугался — если Регина выглянет и подумает, что он следит за ней. Он поспешно ушел.
Регина живет совсем близко от него.
Но он не пошел домой, а отыскал в одном из пригородных кабаков Александера и сумел заставить того вернуть ему долг, несмотря на пьяные протесты. Затем отправился домой, часть денег отдал фрау Минне, остальные оставил на ресторан.
— На лестнице пахнет кошками, — заметила хозяйка.
— Да, я тоже почувствовал. Должно быть, в подъезде завелась кошка, — рассеянно проговорил Пауль.
Фрау Минна кивнула с каким-то странным удовлетворением.
Глава одиннадцатая
Ресторан
Регина снова была в своей вечерней экипировке — чернобурка, черная шляпка под вуалью, черное платье с парчовыми вставками.
— Куда бы ты хотела пойти?
Он взял ее под руку и повел по улице мимо прохожих, которые вдруг показались ему статистами в театральном представлении, где он и Регина исполняли главные роли.
— Сейчас в городе много русских эмигрантов, — начала она.
— С некоторыми я даже знаком, — заметил Пауль. — Среди них есть несколько интересных поэтов и литературных теоретиков.
— О, Пауль, только не взбирайся на своего конька! Ну, не сердись, мальчик мой. Сейчас меня интересует возможность интересно провести вечер. Я слышала о ресторане в русском стиле. Там, говорят, можно послушать настоящее цыганское пение.
Пауль почувствовал укол ревности. С кем эта необыкновенная женщина ведет беседы с ресторанах? Но ревновать ее — глупо. Надо подавить это в себе в самом начале.
— Да, я знаю этот ресторан. Ты хотела бы на такси или пройдемся?
— Я предпочла бы идти пешком.
Он оценил ее деликатность, поездка на такси создала бы для него еще один виток в его запутанных денежных проблемах.
Было чудесно идти с ней рядом, болтать о каких-то ничего не значащих пустяках. Но что-то царапало душу. В начале он не понимал, что именно, потом понял — цыганское пение. Снова вспомнилась девушка у костра на пустыре, ее склоненная черноволосая головка. Он попытался разобраться в своих чувствах. То, что он испытывал к Регине, было, в сущности, обыкновенным любовным влечением молодого полноценного мужчины к молодой, красивой и интересной женщине. А девушка, цыганочка с пустыря, существо из иной реальности, то ли создание его воображения, то ли… бог весть! Но она была его недугом, его болезнью… Но, может быть, болезнью, от которой не следует излечиваться?