«Но ведь это мои мысли! Это я думал…»
— Существует еще знание жизни… ме-е!.. — существо высунуло из медвежьей пасти раздвоенный змеиный язык. — Знать жизнь, это, значит, знать, что все люди порочны… и-и-и!.. — завизжало существо. — Лживы и нечисты! А что? А что? — рявкнуло оно.
Пауль не мог пошевельнуться, не мог крикнуть. Он был охвачен безумным страхом, ужасом. Он сходил с ума.
— Ну-у, му-му-му, — пародийно замычало существо, и внезапно запрокинув большую мышиную голову, защелкало соловьем. — Грош цена этому пресловутому знанию жизни!
«Все мои слова! Боже!»
— Но есть и другое знание. Знание с прописной буквы, — р-р-р! — существо оскалило собачьи зубы на птичьем лице. — Это Знание дается один раз посредством магического действия! Да-а, дети мои! Мяу-мяу!
Набычив крупную скотскую башку, существо двинулось на Пауля.
Наконец-то у него вырвался крик, короткий и сдавленный. Ноги обрели способность двигаться. Но почему-то он рванулся в открытую дверь склепа, подумав в последний миг, что это нелогично. Следовало бы кинуться прочь с кладбища.
Глава тринадцатая
Тростниковая флейта
Пауль бежал по темному коридору. От стен, сложенных из цельных каменных плит, исходил сильный запах плесени. Сильно тянуло сыростью.
Никто не гнался за ним. Не слышно было ни топота копыт, ни стука когтей. Страх медленно проходил, разжимал свои тиски. Вдали уже брезжил свет. Снова явилось желание тепла, стремление к нему. Оно было близко. Оно было настоящее, истинное. Он побежал быстрее.
Его вынесло теплым ветром на простор, на свет и чистый воздух. Понесло ласково, баюкающе. Глаза закрылись. Уставшее от напряжения тело расслабилось. Он уснул.
Это пробуждение было самым неожиданным из всех пробуждений. За окном звучали странные нежные прерывистые звуки. Но они вовсе не были для него странными, тотчас ощутил он. Они были его действительностью, его обыденностью, он слышал их часто. Это пела тростниковая флейта.
Он лежал на тюфяке, от которого пахло травами, на чистом льняном полотне. Подушка была мягкой; должно быть, набитой мелким птичьим пером. Кровать была деревянная и, кажется, легкая. Он открыл глаза и увидел стены, обмазанные глиной, чистые. В открытое окно, без рам и переплетов и стекол, влетал легкий ветерок. Это был речной ветер. Поблизости протекала огромная река. Так было всегда в его жизни. Сначала он знал эту реку, потом увидел ее. А сейчас он слышал ее плеск, она медленно катила свои воды. И вдруг резко всплескивалась волна. В окно он сейчас не видел реки, но видел голубое небо, чистое и высокое. И все это было то самое — желанное тепло, истинная его жизнь. Другой жизни быть не могло.
Он чувствовал себя, как в детстве, когда лежал в постели солнечным днем, выздоравливая после тяжелой болезни. Может быть, он болен и потому лежит?
Флейта за окном пела приветливо. Он знал, что это играет какой-то близкий ему человек, даже больше, чем друг.
Но вот над всем этим нависла чернота. И голоса из черноты заговорили снова.
— Получилось, — женский.
— Ты уверена? — мужской.
— Теперь осталось ждать развития событий, — женский.
— Снова ждать! — мужской.
— Надо быть терпеливым, — женский.
И снова — сон. Пауль уже не мог понять, кто он, где он засыпает. Сон унес все впечатления и ощущения.
Глава четырнадцатая
Двойное бытие
Пауль проснулся утром. Было холодно. Светло-зеленые обои фрау Минны излучали холод. Холодное солнце заглядывало в окно, штора была приподнята. И голубой фаянсовый умывальный кувшин был наполнен, конечно же, холодной, ледяной водой.
Но Паулю было плохо не только от холода. Болела голова, стучало в висках, чуть подрагивали пальцы. В сущности, это состояние он знал. Такое и прежде случалось. Если с ночи много выпить в компании, то естественно, утром…
Он порывисто сел на постели. Одеяло сбилось в ногах.
«Регина!»
Удивительно, что он мог забыть…
Да нет, он прекрасно все помнит. Ночью он был у Регины. После того, как она угостила его ликером, начались все эти его обычные штучки подсознания. Затем…
Он не помнил. Но ясно было одно: в ту ночь между ними ничего не произошло. Пауль ощутил жгучий стыд.
Но как он оказался у себя?
Возможно, об этом знает квартирная хозяйка. Возможно, это было связано для нее с каким-то шумом и беспокойством. Возможно даже, что сейчас она все ему выскажет и просто выставит из квартиры.