— Сети! — дыхание мальчика прерывалось. — Сети! Как ты нашел меня? Было так страшно!
Теперь Сет Хамвес не сомневался в том, что это и вправду его младший брат.
— Подожди, Хари, подожди! Бедный! Ты, наверное, проголодался. Я взял с собой еду, но принес ее в жертву богу этого храма. И, видишь, он вернул мне тебя! Хотел бы я знать, какому богу посвящен этот храм.
— Он очень старый. Здесь нет жрецов.
— Но я еще вернусь сюда. Я поклонюсь богу и исполню его повеления.
— Здесь так темно!
— Но мы должны идти, Хари. Отец и мать, наверное, сходят с ума от страха за нас.
— Мы не сможем отыскать дорогу в этой темноте.
— Мы попытаемся. Оставаться нельзя. Отец и мать ждут.
Осторожно, ощупью, юноши двинулись к черному провалу выхода. Снаружи их окружал мрак. Сет Хамвес обнимал младшего брата за плечи.
— Темно, темно, — повторял Йенхаров, ему было страшно.
— Не бойся, мы же вместе, — успокаивал младшего брата Сет Хамвес.
Они сделали несколько шагов, но внезапно Сет Хамвес остановился.
— Хари, мы забыли проститься с богом этого храма…
Сет Хамвес склонил голову и поднял кверху ладони согнутых в локтях рук. Йенхаров повторил жест брата.
— Благодарю тебя, добрый бог. Я скоро вернусь, чтобы почтить тебя.
Едва юноша успел договорить, как всплыла полная луна. Белая, круглая, огромная и сияющая, она ярко осветила все вокруг. Юноши разом простерлись ниц перед заброшенным храмом. Сердца их колотились взволнованно. Затем оба поднялись с земли и тихо пошли вперед. Луна разливала вокруг такой щедрый свет, что видно было каждую веточку, каждую травинку. Воздух все еще хранил дождевую свежесть. Некоторое время они двигались в молчании.
— Запомни этот день, Йенхаров, — наконец торжественно промолвил Сет Хамвес, — сегодня мы воочию узрели, сколь милостивы боги, сколь добры к нам, людям. Запомни этот день. Когда-нибудь ты расскажешь о нем своим детям.
Йенхаров молча склонил голову и пожал руку брата. А Сет Хамвес продолжал, сам увлеченный своими словами:
— И если когда-нибудь станут отвращать тебя от веры в божественный промысел, не поддавайся. Положись на милость божию и верь.
— Сети, — Йенхаров крепко держал брата за руку, — ведь обо всем, что случилось сейчас, ты напишешь на папирусе, правда? Ты просто должен написать! И тогда будут знать все, а не только наши дети. И пройдет много-много лет, а все равно будут знать!..
— Ах, Йенхаров, сколько тонкости и ума вложили боги в твою милую голову! Я напишу, напишу непременно!
Они вышли на дорогу. Обратный путь оказался куда легче. Сет Хамвес старался запоминать дорогу, ведь ему еще предстоит вернуться сюда.
Садовая калитка была заперта. Они принялись стучать в ворота.
— Откройте! Это мы! Мы вернулись. Сет Хамвес и Йенхаров. Откройте!
Вскоре раздались крики, топот бегущих ног. Ворота широко распахнулись. Замелькали факелы и светильники. Мать обнимала сыновей; обхватив обеими руками их черноволосые головы, пригибала их к груди, целовала теплые маковки.
— Боже! Голодные… Какие грязные… Где вы так выпачкались?
Отец топтался рядом, неуклюже и взволнованно:
— Где, где вы были? Почему вы так долго не возвращались?
Когда юноши чисто умылись над кадкой, вытерлись чистыми льняными полотенцами и надели чистые передники, им ужасно захотелось есть. Но перед тем, как войти в комнату, где уже был накрыт стол, Сет Хамвес потихоньку предупредил брата:
— Сейчас отец и мать начнут расспрашивать тебя. Не говори им о храме. Расскажешь только мне. Мы ведь пока не знаем, хочет ли бог, чтобы мы разгласили тайну его одинокого храма.
— Ладно, — кивнул Йенхаров.
Как и предполагал Сет Хамвес, за поздним ужином отец и мать наперебой расспрашивали сыновей.
Хари рассказал, что, бродя, как обычно, по окрестностям, заблудился.
— Удивляюсь, — заметил отец, — кажется, никто не знает окрестностей лучше тебя. Как ты мог заблудиться!
— Сам не знаю, — смутился Йенхаров.
Сет Хамвес пришел на помощь брату:
— Я нашел его у задней стены храма Тота. И ты напрасно удивляешься, отец, такое бывает. Теряешь дорогу, не узнаешь знакомых мест. Особенно если устал, отчаялся и напуган.
— Больше никуда я не буду отпускать вас! — воскликнула мать.
— Ну, это уже лишнее, — Инпу поморщился, — не забывай, Тейя, они мужчины. От жизни ты их не спрячешь под подолом своего платья.
Хари прыснул и тотчас прижал ладонь ко рту.
Глава двадцатая