— Я помню тот день, — перебил мать Мишель, — я не заметил ничего подобного. А ты, Дени?
— Я хотел бы дослушать!
— И я… — Катрин нервно скрестила пальцы, — я увидела Мадлен! Она медленно шла к воде в своем купальном костюме, в том самом, в котором ее нашли. Так медленно, будто плыла по воздуху. Я раскрыла рот, хотела окликнуть ее, но осязаемый, плотный воздух забился мне в горло, заполнил рот. Появилась потребность резко выдохнуть, что я и сделала. Но я не сводила глаз с Мадлен. Она вошла в воду и секунду держалась на воде, словно бы на гладкой поверхности, потом ее тело начало клониться, и вот она уже лежала на воде вниз лицом. Я не могла броситься к ней, не могла позвать на помощь…
Катрин скрестила руки на груди. Старик, отец Анны, сидел задумчивый и спокойный. Казалось, он думал о чем-то занятном и не имеющем отношения к реальной жизни. Поль страдальчески нахмурил брови. Анна была очень бледна. Марин, напряженно вскинув голову, смотрела в темное незанавешенное окно, в дождь. Дени, мрачный, слушал Катрин. Ироническое и чуть растерянное лицо Мишеля выделяло его из всей группы. Катрин внезапно глубоко вздохнула и продолжила:
— Медленно рассеялась давящая тишина. Я почувствовала, что могу двигаться более свободно. Я хотела побежать к воде. Но, подняв голову резко вверх, я увидела…
В несколько широких шагов Мишель пересек комнату и встал рядом с матерью.
— Я увидела Марин! — докончил он раздраженно и с недоброй насмешкой. — Ну, я верно угадал? Верно?! Что происходит, мама?
Катрин сильно вздрогнула, Мишель обычно избегал называть ее «мама».
— Не надо этих театральных эффектов, мама! Ты убила девушку? Я не спрашиваю, зачем! При той жизни, которую ты ведешь, ответ на такой простой вопрос заведет тебя бог знает в какие дебри неестественности! Я знаю одно: мы все должны уехать отсюда! И мне бы не хотелось встречаться с тобой!
Первым побуждением Катрин было: кротко склонить голову еще ниже, тихо пойти к себе, собрать чемодан и ускользнуть в ночь. Но горделивость одержала победу над смирением. Когда сын замолчал, Катрин несколько секунд выжидала. Эти секунды показались всем, кто находился в комнате, какими-то невыносимо долгими. Мишель не был готов к этому внезапному молчанию матери. Откровенно говоря, он ожидал какой-то иной реакции: вспышки гнева, например, или каких-то лихорадочных оправданий.
— Ты мне позволишь докончить? — Катрин язвительно обернулась к Мишелю.
Юноша нервно передернул плечами.
— Итак, — спокойно продолжила Катрин…
Дождь за окном усилился. Шум тяжелых струй, казалось, вот-вот заглушит голоса.
Разумеется, спокойствие Катрин было мнимым, вымученным. Она посмотрела на Анну и всхлипнула.
— Мне все — все равно! Да! Да, Мишель! Я видела Марин! Да! Да! Да! — Катрин перестала владеть собой. — Анна, прости меня! Она… Она стояла на берегу, в кустах, довольно высоко… Она была в золотистом платье! Ты понимаешь меня, Анна!.. Мне, мне было страшно смотреть на нее!.. Я не могу описать этого страшного выражения ее глаз — темные глубокие провалы вместо глаз!.. Вы все можете не верить мне!.. Я схватила свою одежду и бросилась бежать! Я решила тогда, что буду молчать…
— Вероятно, сейчас ты выполняешь именно это свое решение! — холодно заметил Мишель.
— Я все сказала!
Марин равнодушно смотрела в окно.
— Катрин все сказала нам, — зазвучал чуть дрожащий голос Поля, — а теперь я бы хотел услышать Дени!
В эту минуту Дени выглядел мужественным и сильным.
— Я говорить не буду. Все, что я увидел тогда, в лесу, я записал. Поэтому сейчас я просто сбегаю, принесу тетрадь.
— Я с тобой! — Мишель и сам не понимал, почему вдруг какое-то странное чувство тревоги не дает отпустить приятеля одного.
— Нет, пусть Мишель останется! — произнесла Катрин почти со злобой. — Он не верит! Вернее, не хочет верить! Он способен уговорить Дени изорвать записи.
— Останься, Мишель, — тихо проговорила Марин. — Меня уже никто не защищает, никто не верит мне! Я совсем одна. Останься!
— Сумасшедший дом! — Мишель сел и несколько демонстративным жестом схватился за голову.
— Не забудь дождевик, Дени! — крикнула Анна.