— Ты мог бы разделить с нами трапезу? — спросил Сет Хамвес.
Бата поблагодарил и занял место за столом. Все трое, не спеша, принялись за еду.
— А Марйеб, твой господин, знает, что ты сейчас с нами? — полюбопытствовал Йенхаров.
— Ему все равно, — улыбнулся Бата.
— Но если он вдруг захочет, он может узнать, где ты и услышать, о чем ты говоришь? — не отставал Хари.
— Марйеб — не соглядатай! — Бата покачал головой с видом превосходства. — Я не знаю, что наговорил вам старик о нем, но я знаю Марйеба с детства. Вы, конечно, полагаете, будто Марйеб захотел владеть свитком Познания из тщеславия и сейчас не желает отдавать вам свиток из каприза. Но это не так. Если вы хотите, я расскажу вам о Марйебе. Думаю, вы хотите. Я расскажу вам о нем по своей воле, не думайте, что это хитрость, ловушка.
— Вся эта история со свитком произошла из-за той женщины, чей голос мы слышали, для которой Марйеб играл и пел? — Йенхаров положил локти на стол и подпер щеку рукой.
— Мне трудно будет говорить с вами, — начал Бата, помолчав немного. — Там, где положено чувствовать, вы вообразили, будто знаете. Но существуют такие предметы и явления, знание о которых возможно получить лишь посредством чувства.
— Но мы готовы признать, что не имеем знания о любви, мы покорно и внимательно и с благодарностью готовы слушать тебя, — внезапно произнес Йенхаров.
Сет Хамвес посмотрел на брата с некоторым изумлением. Сета Хамвеса всегда приятно изумляло, когда в характере брата приоткрывались новые, казавшиеся странными грани и свойства. В сущности, радовала именно эта возможность окончательно узнать брата, самого близкого человека.
После еды они перешли во вторую комнату и уселись прямо на полу, поджав ноги на чистых циновках. Бата начал свой рассказ.
— Вы, конечно, знаете историю острова, названного Домом чародея. Я не знаю, назвал вам старый жрец свое имя или нет.
— Нет, не назвал, — быстро откликнулся Йенхаров, — а как его зовут?
— Его имя Неферкептах. Он стал правителем острова, населенного ожившими изображениями из древней гробницы. Среди других жителей острова был и мой отец — садовник. Неферкептах узнал о его умении разбивать красивые сады и пригласил его во дворец. И вскоре дворцовый сад изумлял своей обширностью и красотой. Изящные беседки, маленькие пруды, удивительные яркие цветы, аллеи стройных деревьев, жужжание хлопотливых пчел и нежное пение птиц — таким я помню дворцовый сад. Мне было тогда девять лет, а Марйебу — восемь. Когда отца впервые привели к Неферкептаху, тот стоял у пруда вместе со своим сыном и пускал маленькие деревянные кораблики, которые сам же для сына и вырезал. Отец вел за руку меня. Неферкептах улыбнулся, ласково ответил на приветствие моего отца и пристально посмотрел на него, должно быть, пытался вспомнить, каким же он видел моего отца на стене древней гробницы, но, кажется, не вспомнил, мотнул головой, словно отгоняя какие-то смутные мысли, и заговорил с моим отцом о дворцовом саде. Тем временем мы с Марйебом приблизились друг к другу. Мы тогда ходили совсем обнаженными, если не считать коротенькой набедренной повязки, головы нам выбривали и только с маковки свешивалась тонкая косица.
— Как тебя зовут? — по-доброму спросил Марйеб, поглядев на меня.
— Бата. А тебя?
— Ми. Хочешь пускать кораблики?
Мы очень увлеклись игрой и были огорчены, когда пришло время расставаться, отец позвал меня. Но расставались мы ненадолго, потому что вскоре мои родители поселились в одной из дворцовых построек. Целыми днями мы с моим новым приятелем бегали взапуски, прыгали друг через дружку, плавали наперегонки в широких прудах. Часто с нами играли и другие мальчики, дети служителей и придворных. Ми отличался добротой и кротостью, ему была свойственна мягкая смешливость, никто из мальчиков и не подумал бы заискивать перед ним, сыном правителя.
Вместе с моим другом я учился. Случалось, Неферкептах сам давал нам уроки. Мы обучались письму и счету, узнали многое об устройстве звездного неба, о лекарском искусстве, о повадках животных, о свойствах растений. Кроме того, Неферкептах часто занимался с сыном наедине, должно быть, преподавал ему магию и открывал тайны мироздания. Спустя какое-то время я понял, что Ми гораздо способнее меня. Он все усваивал легко, словно играючи. Ему в голову не приходило кичиться своими способностями, гордиться своими обширными познаниями. Он оставался добрым, веселым. Когда мы выросли, он полюбил пирушки, прогулки по реке в нарядно украшенной ладье, музыку, песни и танцы. Он легко и ритмично двигался, прекрасно играл на арфе, складывал песни, рисовал и даже, как вы знаете, усовершенствовал иероглифы, изобрел свою письменность-шифр. Но всем этим своим дарованиям он, казалось, не придавал никакого значения, не делал на них ставку, они были всего лишь частицей его гармоничного существа, стремившегося насладиться жизнью, никому не причиняя зла.