— Сла-а-достное, сладчайшее, а-абсо-о-лютное По-оз-нание! Бе-е! — гнусавил и блеял мужской голос.
— Ни-икак — хи-хи-хи — нельзя без э-этого! Хи-хи! — хихикал женский…
И тотчас все смолкло, тьма рассеялась мгновенно.
— Это они, — сказал Марйеб.
— Но я уже не могу, не могу. Я умру, — прошептала Ахура.
— Я исполню твою просьбу, — Марйеб распрямился величественно на сиденье деревянного стула, отделанного золотом…
Пауль вспоминал голоса, когда-то слышанные им в комнате Регины. Все было ясно. Возникало желание как-то действовать, спасаться, бежать. Но он и сам сознавал, что это всего лишь желание, не влекущее за собой никаких действий. Пауль сознавал, что его тело, тело Пауля Гольдштайна, сейчас не способно действовать. Паулю сейчас остается одно: следить за действиями Сета Хамвеса, жить его чувствами и мыслями…
Глава тридцать третья
Золотая шкатулка
— И Марйеб исполнил просьбу Ахуры, — продолжал свой рассказ Бата. — Поздним вечером того же дня две повозки двинулись по направлению к загородному храму Нуна. Я правил повозкой, в которой находилось все необходимое для жертвоприношения и ритуальной трапезы. В другой повозке сидела Ахура. Марйеб, стоя, чуть наклонясь вперед, легонько подгонял коней.
Подъехав к храмовой ограде, мы спешились, Марйеб велел нам ждать у ограды, а сам внес съестные припасы в храм и совершил жертвоприношение. Ведь он решался на богопротивный поступок и потому молил богов о милости, о прощении.
После нашей ритуальной трапезы, которая проходила в молчании, Ми поднялся. Мы, Ахура и я, тоже поднялись. Марйеб казался спокойным, нам же было не по себе. Кусок не шел в горло и только строгий взгляд Марйеба заставлял нас покорно глотать, ведь не есть во время ритуальной трапезы — значит не чтить богов.
— Бата, — обратился ко мне Марйеб, — в повозке корзина, из которой я вынул яблоки. Возьми из нее то, что в ней осталось.
Я послушно поспешил исполнить приказание. В корзине оказался тот самый деревянный кораблик, на котором мы совершили свое путешествие в греческие земли. Я обратил внимание на то, что Ми не сказал просто: «Принеси корабль». Я подумал и понял, почему он так поступил. Дело в том, что злые духи верят словам, сказанное они воспринимают яснее, отчетливей, нежели увиденное. Значит, Ми не хотел, чтобы злые духи знали, что мы собираемся воспользоваться этим кораблем.
— Но как могли злые духи находиться в такой близости от храма? — спросил Йенхаров.
— Это случается, я знаю, — заметил Сет Хамвес.
— Все просто, — объяснил Бата, — мы все трое намеревались совершить богопротивный поступок и одно это наше намерение уже открывало злым духам доступ в нам. Даже близ храма могущественного бога Нуна мы не были в безопасности.
Я принес Марйебу корабль. Злые духи указали Ахуре место, где обретался свиток Познания, — море. Но какое из морей? Неферкептах, отец Марйеба, учил нас, что морей много. Возможно мы поплывем на корабле и снова, как во время первого путешествия, корабль сам будет знать дорогу по волнам.
Марйеб сделал свое обычное движение рукой. Кони и повозки мгновенно исчезли, словно сметенные бесшумным ветром. Ми наклонился и поставил кораблик на землю. Это немного удивило меня. Ведь отсюда до реки далеко.
Но корабль снова начал на глазах увеличиваться. Только гребцы, хотя и сделались ростом с людей, остались по-прежнему неживыми, деревянными фигурами.
С корабля сама собой спустилась лестница. Марйеб подал руку Ахуре. По веревочным ступенькам они взошли легко, словно те были из камня или другого прочного материала. Я тоже поставил ногу на первую веревочную ступеньку и ощутил, что ступня моя словно бы оперлась на невидимую твердь. Я беспрепятственно поднялся вслед за Марйебом и Ахурой. Но неужели корабль двинется по суше? Зачем? Я недоумевал.
Мы стояли на палубе. Но вдруг я почувствовал странное движение сердца в груди, оно будто бы чуть толкнулось вниз. На миг у меня перехватило дыхание. И сразу же я понял, что корабль поднимается в воздух! Спустя несколько мгновений мы уже летели далеко. Корабль поднялся так быстро, что мы не успели заметить, как уменьшаются люди, дома, деревья. Нас окутал прохладой голубоватый воздух. Я знал, что в горах, на высоте, обычно холодно. Сейчас, должно быть, мы летели выше иных гор, но холодно нам не было. Думаю, это благодаря магии Марйеба прохлада чувствовалась такой легкой и приятной.
Так мы летели довольно долго. Затем корабль начал снижаться. Я думал, что сейчас увижу море. Но открывшееся нам зрелище чаровало не менее, нежели вид морских волн. То есть перед нами и в самом деле возникало море, но море… песчаное. Безбрежное золотистое море песка, оно плавно холмилось, мерно волновалось. Нежные изгибы песчаных холмов, которыми я любовался с высоты, порою трогательно напоминали нагие, упругие и нежные женские груди. Корабль еще снизился. Теплые дуновения коснулись наших лиц. Я понял, что мы опускаемся в пустыню. Отец Марйеба рассказывал нам и о пустынях. Я знал, что в пустыне очень жарко. Но нам жарко не было. Теплота воздуха была даже приятна после небесной прохлады.