— Благодарю вас! — Поль осторожно взял альбом. — Мы совершенно подавлены происшедшим… Мы бы хотели…
— Ничего не нужно! — Старая женщина чуть повела рукой. — Моей Мадлен всегда казалось, что жизнь ее скучна и неинтересна. Она очертя голову бежала от этой жизни. И вот… Я сейчас уезжаю! Не ищите меня!..
Она резко повернулась и пошла к двери…
Теперь Марин боялась углубляться в лес. Бродя по лужайке перед домом, она часто вспоминала свою собаку, славного пса Мука, чудесное существо, веселое и верное. Мук! Когда она приезжала сюда летом из Парижа, он узнавал ее! Значит, не забывал за все то время, что она жила в городе!.. Почему-то иногда ей теперь кажется, что прошлое больше не вернется! Не будет больше ни Парижа, ни школы, ни этих летних поездок… Она не знает, как все кончится сейчас, но обыкновенный отъезд кажется ей каким-то ирреальным. Она мечтает о таком отъезде домой, как о чем-то несбыточном…
Вот уложены чемоданы. Отец за рулем. Они едут на станцию. Подходит поезд… Поезд трогается… Мимо окна потянулись зеленые поля… И почему все это кажется ей таким невероятным?..
Это исчезновение Мука!.. Как он тогда рванулся от нее!..
Анна поймала себя на том, что не чувствует любопытства. Она не испытывала желания прочесть дневник, полученный от тетки Мадлен. Поль же, напротив, казался очень заинтересованным. Снова присев у столика, он начал было листать плотные страницы.
— Поль, мне кажется, это лучше сделать дома. Сядешь спокойно и прочтешь.
Он поднял глаза на жену.
— Да. Пожалуй, ты права. Но я хочу это прочесть как можно скорее. Это поможет нам что-то прояснить!
Анна сдержалась и не возразила мужу.
«Прояснить! — с горечью подумала она про себя, не решаясь говорить вслух. — Боюсь, нам уже ничего не поможет! Мы в западне! Мы все больше и больше запутываемся. И новые звенья, возникающие внезапно, ведут нас не к просветлению, но все дальше в темноту!»
Анна застала отца на веранде. Как это часто бывало, он углубился в газету.
— Что-то интересное, папа? — машинально спросила она.
В самое последнее время ей стало казаться, что ее отец равнодушен к происшедшим трагическим событиям… Ему как будто все равно, он не мучается сомнениями, догадками. Именно это вызывало у дочери легкое раздражение. Впрочем, Анна вполне отдавала себе отчет в своих чувствах.
Отец поднял голову и посмотрел на дочь. Потеребил седую бородку.
— Все то же! Австрия! Испания! Думаю, что идет к мировой войне.
— Поль считает, что это невозможно. При нынешнем развитии техники! Человечество просто уничтожит себя само!
— Что ж, и Поль по-своему прав.
— Папа! Я давно хочу спросить тебя. Что ты можешь посоветовать нам?
— Надо пытаться сохранить спокойствие. Все эти метания, отчаяние — все это ничего не даст нам. Надо попробовать уехать отсюда.
— Попробовать! И ты говоришь: попробовать! Я уже слышала это «попробуйте уехать!» И теперь ты!..
— Уже слышала? От кого?
— Мы с Полем встречались с теткой Мадлен. Та девушка, приятельница Катрин… — Анна почувствовала, что краснеет. Ей не хотелось говорить отцу о дневнике. Возможно, им вовсе не следовало брать этот дневник…
— И она, эта женщина, сказала вам, тебе и Полю: попробуйте уехать!
— Да, она это сказала. И вот теперь и ты говоришь!
— Это интуиция! Интуиция старых людей! — произнес чуть хрипловатый девчоночий голос.
— Ты, Марин! — Анна обернулась. — Я и не заметила, как ты подошла.
Девочка стояла на деревянной ступеньке. Анна поразилась. Волосы дочери были распущены, она надела длинное платье, то самое, серебристое, цвета луны. Платье было слишком длинно, подол волочился по земле. Анна заметила, что девочка босиком.
— Марин! Зачем ты это надела? Прошу тебя! — Анна не хотела быть резкой с дочерью. — Сними, пожалуйста! И причешись!