Взглянув на жену, он понял, что все возражения, доводы, сомнения следует оставить.
Разумеется, нечего было и думать о том, чтобы добраться до Парижа на машине Поля. Хотя такое намерение и было, но автомобиль оказался не в очень хорошем состоянии. Мишель и Катрин решили добираться до станции на велосипедах. В машину сели Анна, ее отец и Марин. Поль поместился за рулем. Они решили оставить автомобиль у начальника станции и вернуться за ним позднее.
На вокзале Анна хотела купить билеты на поезд, отходивший через час, но Поль удержал ее, надо было дождаться Мишеля и Катрин: уезжать, так уж всем вместе!
Они сидели на жесткой деревянной скамье. Марин прижалась к матери. Анна ласково погладила дочь по темным густым волосам. Девочка успокоилась. Теперь они непременно уедут. Осталось потерпеть совсем немного! Марин вынула из своей дорожной сумки, которую захватила с собой, том Монтеня и принялась за чтение. Ей было приятно читать, потому что она ощущала, как бережно и внимательно относится к ней мать. Поль вспомнил о том, что захватил с собой дневник Габриэль, и раскрыл его.
— Библиотечный зал! — улыбнулся старик, отец Анны.
«Итак, — Поль снова размышлял, — собака! Каким образом объяснить?.. И портрет! Но, господи, ведь это так просто! Это поразительное сходство с определенным типом лица, периодически встречающимся в нашей семье, и породило легенду о человеке, рождающемся накануне катастрофы, о том, кто должен выжить… Да, кажется, с этим все ясно!»
Внезапно стеклянные двери распахнулись так резко, что все сидевшие в зале ожидания невольно подняли головы. К скамье, на которой расположилась семья Л., порывисто приближалась пожилая худая женщина в черном. Это была Жюли К., тетка покойной Мадлен. Она запыхалась, тяжело переводила дыхание.
— Мне сказали, что вы едете! Я тоже еду, сейчас, поезд отойдет через двадцать минут! Поль Л., я прошу вас, верните мне дневник! Я ничего не могу объяснить! Но верните дневник! Мне было предупреждение! Странное! Я не могу сказать! Верните дневник!
— Я действительно захватил с собой дневник вашей родственницы, — начал Поль. — Совершенно случайно, впрочем. Прошу вас! — Поль вручил ей толстый альбом. — И попытайтесь успокоиться, присядьте!
— Нет, нет, я спешу! Благодарю вас за то, что вы не задаете излишних вопросов! Прощайте!
То, что произошло в ближайшие полчаса, напоминало кадры приключенческого фильма. Старуха исчезла за дверями. Вскоре раздался гудок тронувшегося поезда. Стук колес. И тотчас вслед за этими обыденными звуками — грохот взрыва.
Поднялась суматоха, все бросились к дверям.
— Сидите! Не двигайтесь! — кричала Анна. Она не хотела, чтобы ее старый отец, Марин и хромой Поль оказались в гуще растерянной толпы. Ведя велосипеды, к ним пробрались Мишель и Катрин, они только что доехали до станции и видели, как столкнулись два поезда. Это было очень страшно!..
«Дневник погиб! — думал Поль в состоянии какого-то отупения. — Нет в живых Жюли К., то есть еще одного человека, причастного ко всему этому странному…»
Железнодорожное полотно было основательно повреждено. Теперь не представлялось возможным уехать раньше, чем через неделю. Обратно в загородный дом возвращались унылые, измученные. Анна обнимала за плечи плачущую дочь.
Комнаты и лужайка показались всем какими-то заброшенными, одичавшими, хотя ведь они отсутствовали всего каких-то несколько часов!
— Уедем через неделю, — заговорил Мишель с несколько наигранной бодростью.
— Мы никогда отсюда не уедем, — понурилась Марин.
— Сейчас нам надо подкрепиться! — Анна уже взяла себя в руки. — Марин, я буду спать в твоей комнате, можно?
— Спасибо, мама, с тобой я не буду бояться!
Снова появились все признаки обыденного бытия: ужин, зажженные лампы. Но что скрывалось за этой реальностью?
После ужина тихо сидели в гостиной, как обычно. Катрин читала. Марин и Мишель играли в шахматы. Старик задумчиво молчал. Анна пристроилась рядом с креслом Поля и вязала. Поль и Анна разговаривали так тихо, что никто не мог их услышать.
— То, что произошло сегодня, ужасно! — проговорил Поль, склоняясь к жене. — Для меня страшнее всего то, что, в сущности, я думаю о катастрофе лишь как о событии, помешавшем нашему отъезду! Погибли люди, много людей, они даже не подозревали о существовании нашей семьи! Но почему же, спрашиваю я себя, почему же мне порою кажется, что крушение произошло специально для того, чтобы воспрепятствовать нам…