— Откуда ты все так знаешь? Уж не сам ли видел?
— Знаю, потому что Канио мне рассказывал, мой двоюродный брат, эту ночь он был в дозоре!
— А старуха?
— Старуха вместе со мной подошла! — сказала женщина с корзиной. — И грех смеяться над ней! Она оказалась милосердней всех нас! Сбегала за водой. Отодрала клок от своего рубища и перевязала плечо раненому!
— Ну, могла бы и побольше отодрать! Никто ее не изнасилует! Лилейное тело в прореху не проглянет!
— Начальник стражи! Начальник стражи!
— Вот он!
Раздались крики:
— Дорогу!
— Дорогу!
Стражники отталкивали любопытных, расчищая путь начальнику стражи.
Жигмонт оглянулся. Старуха уже скрылась в толпе.
Блеснули нарядные золоченые доспехи. Начальник городской стражи, на вид еще совсем молодой воин, встал перед Жигмонтом.
— Можете ли вы подняться? — был его первый вопрос.
Жигмонт оценил благородство и человечность этого вопроса. Он склонил голову, словно бы заранее выражая покорность любому справедливому решению своей участи.
— Да, могу.
Он встал и, несмотря на легкое головокружение, удерживался на ногах. Неподалеку он заметил одного из стражников, державшего его меч и кинжал. Другой стражник держал оружие его противника-двойника. Оба меча были окровавлены.
— Вы обвиняетесь в убийстве! — четко произнес начальник стражи. — Я должен препроводить вас в тюрьму! Согласны ли вы следовать за мной добровольно?
— Дадут ли мне возможность оправдаться и все объяснить или же казнят без суда и следствия? Я чужеземец и еще не так хорошо знаком с вашими обычаями и порядками!
— Вас подвергнут герцогскому суду, как человека благородной крови, и выслушают ваши оправдания!
— Что ж, я готов следовать за вами!
Толпа, восхищенно притихнув, слушала этот диалог. Благородный чужеземец снискал общие симпатии. Мужчин привлекала его горделивость, они уже готовы были преклониться перед его видимым бесстрашием. Женщины тайком вздыхали, чутье подсказывало им, какого замечательного любовника видят они перед собой.
— Дорогу!
— Дорогу!
Предводительствуемый начальником городской стражи отряд двинулся к дворцовой тюрьме. В середине, окруженный стражниками, шагал чужеземец.
Часовые впустили отряд. Начальник стражи пересек широкий, вымощенный каменными плитами двор и направился к приземистой башне. Он что-то сказал часовому, затем подошел к Жигмонту.
— Ступайте за мной!
Следом за начальником стражи пленник зашагал к башне. Начальник стражи сделал повелительный знак рукой — спутники его остались на месте.
Они поднимались вверх по винтовой лестнице. Жигмонт, шагая следом за молодым воином, развлекался игрой слабого света на позолоченных доспехах. Всякий раз, когда, казалось, что положение безвыходное, Жигмонт предпочитал не впадать в отчаяние, а просто отвлечься, вглядеться в какую-то мелкую черту, передохнуть, и тем временем обдумать и решиться на какие-либо действия.
Внезапно начальник стражи резко обернулся.
— Вы следуете за мной и не пользуетесь этим преимуществом!
— Не ждете же вы, что я ударю вас в спину! — Жигмонт засмеялся.
— Разумеется, не жду! Ведь я узнал вас! Вас трудно забыть и легко узнать! И этот смех, вселяющий такую бодрость и веселье, я уже слышал! Я даже запомнил ваше имя! — он назвал Жигмонта по имени. — Это ваше настоящее имя?
— Да!
— Но вы, должно быть, не помните меня? Вглядитесь!
Молодой человек в золоченых доспехах вскинул фонарь. Высветилось юное лицо с пышными усами, яркими губами, благородной формы носом. Юноша смотрел на Жигмонта с неподдельным восхищением.
Память у Жигмонта была не то чтобы хорошая, но скорее ее можно было бы определить как своеобразную, или, если угодно, избирательную. И сейчас он не мог вспомнить этого человека. Должно быть, не было особой нужды запоминать его.
— Нет, я не могу вспомнить вас! Мне жаль! Кто вы? Где вы меня видели?
Они стояли на лестнице. Свет фонаря рассеивал темноту.
— Я был тогда еще мальчиком! Мне и четырнадцати не минуло!
— Расскажите мне, где это было? Есть ли у нас время?
— Времени достаточно!
— Тогда садитесь на ступеньку! — Жигмонт снова улыбнулся.
— Но вы ранены, вы устали, — смущенно произнес юноша.
— У меня достанет сил выслушать интересный рассказ!
— Но часть этого рассказа, наверняка, знакома Вам!