— Наивная моя девочка! Да можно ли надеяться на такую причудницу, как наша госпожа?!
Я засмеялась.
— Что ты знаешь обо мне, Айша? В сравнении с теми причудами, что таятся в моей душе, причуды госпожи Мюннере не более, чем скромные отсветы солнечного света в плеске широкой реки жизни!
— Голубка моя, потому-то я и боюсь за тебя! Быть богатой причудницей — одно, но быть причудницей бедной… Ах! И говорить страшно мне о твоей судьбе!
— И не говори! — Я опустила пальцы в воду. — Лучше расскажи мне что-нибудь по-настоящему страшное и таинственное!
Айша знала такие истории и сказки, а я любила их слушать днем, при свете солнца, когда нельзя испугаться.
— Что же тебе рассказать?
— Расскажи о ветрах!
Айша уже рассказывала мне, что в тех краях, откуда она родом, поклоняются ветрам. Люди верят, что ветры могут принимать человеческое обличье. Тот, кто увидит ветер в человеческом обличье, сделается одержимым.
На этот раз Айша рассказала историю о том, как несколько ее односельчан (она тогда была еще ребенком) отправились в лес за хворостом для костров, потому что деревня готовилась к празднику. Они вышли к большому высокому холму и вдруг увидели, что на вершине холма сидит, сгорбившись, одинокая старуха с растрепанными волосами. Парень, который был похрабрее остальных, окликнул ее громко: «Кто ты? Что ты там делаешь?»
— Я ветер! — отвечала старуха. — И теперь вы будете одержимы мной до конца жизни!
И вправду бедняги до конца своей жизни все влюблялись в старух, словно пытались отыскать ту, что их околдовала.
Конечно, я не верила в эти сказки. В саду было так хорошо. Легкий ветерок доносил аромат роз.
— А этот ветерок, — спросила я. — Такой легкий, душистый. Как ты думаешь, Айша, чье обличье он может принять, если пожелает явиться человеком?
— Обличье красивого юноши! — Айша фыркнула и ниже склонилась над работой.
— Не дразни меня, старуха! — я с досадой плеснула в лицо негритянке воды.
— Издевайся, издевайся над единственным человеком, который тебе предан! — говорила она, притворно сердясь.
Тут к нам подбежала служанка и сказала, что госпожа зовет меня. Я не спеша поднялась.
На другое утро в саду, должно быть, распустились все розовые кусты. Я проснулась от этого прелестного запаха роз. Накинула голубое платье и подошла к окну. Зрелище, представшее моим глазам, совершенно захватило меня.
Не так уж далеко от моего окна стоял юноша, немного постарше меня, в светлых шароварах, в белой сорочке, поверх которой была надета светлая атласная безрукавка. Он стоял с непокрытой головой, темноглазый и темноволосый, еще по-мальчишески худощавый. Он протянул руки к цветущему розовому кусту и на миг нежно прижал к груди цветок, не срывая. И цветок в его ладонях показался мне маленькой нежной розовой птицей. Юноша повернул голову и я увидела его улыбку. Он так удивительно улыбался — смешливо, нежно, безоглядно и самозабвенно.
Какое-то мгновение мне казалось, что это не человек, а дух сада, ветер цветущих розовых кустов. Но тотчас я поняла, что это человек. И тогда мне почему-то стало больно видеть его очарование. Я отошла от окна, присела на постель и заплакала.
Но едва отойдя, я вновь ощутила желание видеть юношу. Я снова подошла к окну. Юноши уже не было.
И снова я вернулась на постель, спрятала лицо в подушку, чтобы Айша не слышала, как я плачу.
С тех пор я думала только о незнакомце. Госпожа Мюннере никаких перемен в моем настроении не замечала. Но от внимательных глаз Айши ничего не могло укрыться. Она пыталась понять, что со мной. И я думала, что ей этого не понять никогда!
Я считала, что мне ничего не нужно от моего незнакомца, только видеть его! Я все воспроизводила в памяти черты его лица и мне казалось, что я уже видела его прежде. Но где и когда? И вот у меня появилась задача, цель жизни — увидеть его! Но если я видела его здесь, в саду госпожи Мюннере, значит, он — один из домочадцев. К госпоже приходит только сын. Может быть, это один из его слуг? Но как же мне увидеть его? Конечно, на каком-нибудь семейном празднике!
Вскоре, когда Айша завела свой обычный разговор о том, что я нарочно сторонюсь жизни, и, мол, не следует так себя вести, я перебила негритянку:
— Вместо того, чтобы ворчать, ты бы лучше помогла мне увидеть какое-нибудь семейное торжество! Ты ведь знаешь, как я тоскую без музыки, без песен!
Круглое лицо няньки расцвело улыбкой.
— Милая моя девочка! Конечно же, мы это устроим! Как жаль, что такая красавица должна тайком слушать пение, не может открыто появиться, чтобы все завидовали ее красоте! Но ничего! Скоро…