Эмблемы издательства Якуба Мортковича
С тех пор готовить польские стенды на международных выставках всегда поручали ему. Он умел использовать декоративные элементы, характерные для культуры его страны, сам выбирал книги и репродукции, за свой счет покрывал расходы по перевозке. Уже на месте компоновал внутреннее убранство, расставлял столы и стеллажи, развешивал картины, раскладывал издания, сам менял воду в вазах с цветами. Во время большой выставки в Интернациональном Салоне в де Ливр д’Арт в Париже в Пети Палас он рано утром бегал на базар за свежими цветами, подбирая оттенок фиолетового к серой эмали кувшинов.
Его радовала красота мира. Он был удачливым семьянином. Жил счастливой жизнью. Делал то, что любил, и достигал того, к чему стремился. А в глубине таилось отчаяние. Не знаю, как моя бабушка — запрограмированная оптимистка — с этим справлялась. Мама признавалась, что это его постоянное чувство беспокойства отравило ей юность.
За тринадцать лет горячечной деятельности Мортковича девчушка с тяжелыми косами превратилась во взрослую женщину. Порой кажется, что родители этого не замечали. Продолжали видеть в Хане свою восприемницу. Считалось естественным, что единственная дочь, несмотря на собственную занятость, уделяет время делам фирмы. В предпраздничную суету она помогала упаковывать книги, бегала с манускриптами в типографию, заносила авторам «печатные фанки» с корректурой, на международных выставках помогала обивать полотном постаменты и живописно раскладывать книги, перемежая их вазами с цветами. Чем старше становилась, тем более ответственные поручения ей доверялись. Покорная и чуткая, она не могла или не хотела вырваться из их мира и обрести свой.
Ей было двадцать два, когда отец опубликовал первую книгу ее поэзии «Рябины». А другой издатель согласился бы опубликовать ее стихи? У Мортковича вышли и последующие ее произведения: роман «Весенняя горечь», репортажные зарисовки «По обе стороны шоссе», «На дорогах Польши». Давало ли ей это право считать себя писательницей? Она не знала.
Любовь к родителям была так безоглядна, что заменить ее чувством к мужчине было невозможно. Время шло, а в ее жизни не появлялся человек, ради которого можно было пренебречь прежней жизнью. В одном очередном рождественском представлении, в котором она участвовала вместе с художниками, куколка-Ханка Морткович напевала:
Не думаю, чтобы эта песенка развлекла ее.
Ей было двадцать пять, когда она получила степень доктора философских наук[70] Варшавского университета, защитив работу «Легенда о Ванде. История одного литературного сюжета». Но продолжать занятия наукой не стала. Была нужна в издательстве. Закончила Отделение живописи и графики академии изящных искусств. Но не хватило смелости или таланта попробовать себя в живописи. Ее друзья по искусству — Феликс Топольский, Элиаш Канарек, Антони Михаляк[71] — уже вкусили славы. Она иллюстрировала собственные книги для детей. Вторая книжка ее стихов «Ненужное сердце» вышла, когда ей было двадцать шесть. В них много печали, отказов, намеков на чувства без взаимности и на неисполненные надежды.
А потом пришла любовь. Молодой, красивый, талантливый художник — ее коллега по академии — стал очень важным лицом в ее жизни. Начал бывать в доме. Получил одобрение родителей. Всерьез строили планы на будущее. Молодого человека особенно интересовали издательские дела, он разбирался в искусстве и представлялся идеальным кандидатом в мужья. В зятья. Моя будущая мама была на седьмом небе от счастья.
71
Феликс Топольский стал известным рисовальщиком, с 1935 г. проживал в Лондоне. Элиаш Канарек получил известность как художник исторических, религиозных и жанровых полотен. Антони Михаляк был автором преимущественно картин религиозного содержания, портретов и сценических декораций, оба были членами Братства св. Луки в Риме.