Окончательное решение «еврейского вопроса», т. е. полное уничтожение евреев, было доверено специальному отделению IV-B при имперском управлении безопасности, которым руководил гитлеровский палач — оберштурмбаннфюрер Эйхман[8]. Он также неоднократно приезжал и в Латвию.
Вот что вспоминает инженер Карл Симсен из Шверина, заключенный в Саласпилсский лагерь смерти:
«Эйхман лично руководил истреблением людей, когда приезжал в Ригу. В течение четырех месяцев (столько времени я находился в лагере) здесь было уничтожено около 2000 евреев. Под предлогом, что их переводят на работу вне лагеря, сто-двести больных, нетрудоспособных людей ежедневно грузили в специальные автомашины и в пути их умерщвляли (как тогда обычно говорили — «газировали»)… Время от времени Эйхман посещал рижское гетто, чтобы контролировать и ускорять «окончательное решение еврейского вопроса»…[9]
Трофейная карта, в которой отмечено количество уничтоженных евреев, свидетельствует об ужасных размерах фашистского террора, который свирепствовал на территории «Остланда». С каким цинизмом, характерным для палачей, с чисто немецкой аккуратностью здесь записаны числа — 35 238; 136 421; 41 928; 963; 3600.
Чтобы скрыть свои злодеяния от людей, гитлеровцы строго запрещали приближаться к территории лагеря
Ни фамилии, ни имени, ни адреса., только мрачные гробы. В период оккупации жизнь десятков тысяч советских людей различной национальности заканчивалась в концентрационных лагерях.
По пути в концентрационный лагерь люди проходили в гитлеровских застенках ряд «ступеней смерти». В Латвии одной из первых «ступеней смерти» были рижское гестапо и СД по ул. Реймерса, префектуры и уездные полицейские участки, людей всячески пытали, унижали, зверски избивали, убивали.
Материалы о пытках в подвалах гестапо передал Государственной Чрезвычайной комиссии рижанин Антон Гадзан. «Первый раз меня допрашивали в 11 часов ночи, — рассказывает он. — За столом сидело трое палачей из полиции безопасности. Когда я не признался в преступлений, которое мне хотели навязать, они посадили меня на стул и просунули ноги через спинку второго стула. Полицейский сел на ноги, а второй резиновой дубинкой бил по пяткам ног. Это были неописуемые мучения…»
О произволе и издевательствах, царивших в Рижской префектуре, рассказал потерпевший Дмитрий Буковский:
«Меня арестовали в июле 1941 года, привели в префектуру и бросили в подвал, который уже был переполнен до последней возможности… Как милостыни, арестованные просили у стражи приотворить дверь в коридор, чтобы хотя немного открыть доступ свежему воздуху. Но просьба не принималась во внимание.
В этом помещении я находился в заключении около недели. Нам давали только кусочек хлеба и воду. Часто ночью арестованных выводили на расстрел, днем их переводили в Центральную тюрьму».
Рижская Центральная тюрьма была второй «ступенью смерти». Здесь арестованных подвергали еще большим унижениям и пыткам и также расстреливали.
Последней «ступенью смерти» для жертв фашистского террора был концентрационный лагерь.
Трофейная карта помечена гробами и зловещим словом («Свободно от евреев»)
Только на территории Латвийской ССР фашистами было создано 23 концентрационных лагеря, крупнейшим из которых был Саласпилсский лагерь смерти.
Саласпилсский лагерь смерти немецкие фашисты устроили в болотистой местности, в 18 километрах от Риги. Строительство лагеря началось в октябре 1941 года, а уже в следующем году туда согнали тысячи людей не только с оккупированной территории Советского Союза, но и из многих стран Западной и Центральной Европы — Германии, Польши, Чехословакии, Австрии, Бельгии, Голландии и других стран.
Подобно чудовищной мельнице Саласпилсский лагерь систематически перемалывал тысячи человеческих жизней.
Лагерь был обнесен двойным рядом колючей проволоки с многочисленными сторожевыми вышками. В самом центре лагеря находилась центральная сторожевая вышка с пулеметами. На самом видном месите была воздвигнута виселица.
Арестованные содержались в наспех построенных бараках. Каждый барак был рассчитан на 200–250 человек, но зачастую туда помещали 350–800 арестованных.
Суточный рацион заключенного составляли 150–300 граммов хлеба, наполовину состоявшего из опилок, и чашка супа, приготовленного из овощных отходов и листьев деревьев. Заболевания и тяжелый труд приводили к большому проценту смертности.
8
В 1962 г. Израильский суд приговорил Эйхмана к высшей мере наказания — смерти через повешение.