Полковник Фонтклер сидел у огня, а его правая рука покоилась на набалдашнике трости. Без трости не обойтись – он был ранен в ногу с десяток лет назад, когда под началом герцога Веллингтона сражался в Испании. Джулиан никогда не видел этого человека таким удручённым как сегодня. В лондонском обществе полковник слыл бонвиваном – весёлым и беспечным любителем очень старых вин и очень молодых женщин. Этот Фонтклер был красив, как и его сын Гэй, хотя сидячая жизнь и обильная еда с выпивкой уже начали сказываться на нём. Румяное лицо и брюшко скрадывало сходство с сэром Робертом, что был высок, сухопар и худощав – через десять-двадцать лет с него можно было бы писать отличного дона Кихота.
Гэя не было – ужинать с семьёй он сегодня не собирался.
- Ты же не хочешь сказать, что он опять где-то развлекается! – возмутилась леди Тарлтон.
- Ты же знаешь, у него много друзей вокруг, – ответила леди Фонтклер. – И он не так часто здесь бывает – конечно, ему хочется навестить их всех, пока есть такая возможность.
- Ты знаешь не хуже меня, что Гэй занят отнюдь не визитами вежливости! Не иначе как отправился развлекаться в деревню, где будет творить Бог знает, что и выставлять нас на посмешище своими выходками. Как мы сможем сохранять достоинство, если Гэй вечно ведёт себя как обычный мастеровой или ремесленник! Впрочем, не знаю, почему меня это беспокоит – наше положение уже невозможно скомпрометировать сильнее! – она бросила презрительный взгляд на Крэддоков.
- Гэй просто очень весёлый, – вступилась леди Фонтклер. – Я уверена, он не хочет причинять никому вреда. Но, если ты хочешь, я попрошу его ужинать сегодня дома. Это тебя устроит?
- Устроит меня! Как будто что-то может устроить меня, пока… Что ж, полагаю, мне нужно с этим смириться.
Леди Фонтклер перехватила взгляд Джулиана и печально улыбнулась, будто просила простить вспышку леди Тарлтон и одновременно взывала к его чувству юмора. Он улыбнулся в ответ, подумав о том, как красива эта женщина – изящная и темноволосая, с мягкими карими глазами. Джоанна очень походила на свою мать, а вот у Филиппы было длинное и худощавое фонтклеровское лицо.
За ужином он сидел по правую руку от неё. Зная, что леди Фонтклер круглый год живёт в Беллегарде, он был вынужден ограничивать разговоры детьми и садом, но быстро понял, что несправедлив к собеседнице. У неё оказался широкий круг интересов, самым неожиданным из которых оказалась медицина.
- Доктор МакГрегор кое-чему научил меня, – пояснила она. – Это наш местный врач – на самом деле он хирург, но мы все равно называем его «доктором»[17]. Я сказала ему, как мне не нравится, что в Беллегарде может вспыхнуть какое-нибудь заболевание или произойти несчастный случай, а рядом не будет никого, кто смог бы помочь. Я попросила его научить меня простым вещам – как вынуть осколки, перевязать рану, сбить лихорадку и тому подобному. Доктор был так любезен. Он дал мне несколько книг по медицине и рассказам всё о перевязках – не говоря уже обо всём остальном. Да, эта тема не особенно подходит для застольной беседы! В любом случае, я смогу лечить мою семью и прислугу, но, конечно, советуюсь с доктором МакГрегором, когда случай может оказаться серьёзным. Вы познакомитесь с ним завтра – он всегда обедает у нас по пятницам.
- Буду ждать этой встречи.
- Я боюсь, он покажется вам резким, но мы все очень ценим его. В остальном у нас будет семейный праздник. Я надеюсь, он не покажется скучным вам, что приехали из Лондона в самый пик сезона.
- Порой, самый пик сезона, как и другие величественные высоты, лучше созерцать издали.
Она улыбнулась.
- Вы очаровательны, мистер Кестрель, – и, внезапно посерьезнев, добавила. – Я рада, очень рада, что вы мне нравитесь. Это очень важно, каких друзей заводит себе мужчина в таком возрасте, как Хью. Молодые люди так впечатлительны и так легко поддаются влиянию друзей, если те чуть-чуть превосходят их возрастом или опытом жизни в свете. Я уверена, что могу верить – ведь могу? – в том, что вы думаете о благе Хью и помните, как он молод.
- Леди Фонтклер, я даю слово никогда не испортить то, что сделали вы.
- Мой дорогой мистер Кестрель, вы ведь не расскажете ему про этот разговор?
- Какой разговор? – непонимающе спросил он.
Они обменялись улыбками.
17
Поскольку хирургам приходилось долго учиться и буквально работать руками, они, в отличие от обычных врачей, не считались джентльменами, отчего вплоть до конца XIX века статус хирургов был намного ниже – вплоть до того, что они могли обедать с прислугой, в то время как врачей общей практики приглашали за хозяйский стол.