Он еще не отрезвел полностью и выбалтывал сокровенное.
— Константин Николаевич, роднуля, выручайте. Вы можете быстро отловить мне нужное количество. Заработок пополам. Я вас не обижу…
— Интересно, — не отвечая прямо на его вопрос, задумчиво сказал Костя, — знают об этом в нашей конторе?
— Зачем им знать? — удивился Бутыкин. — Они дают деньги и получают животных, а остальное их не касается. Ну как, согласны немного подзаработать и меня выручить?
— Молодец Юрий, — заметил Илларионыч. — Это он открыл глаза людям. Теперь Бутыкину наживаться здесь не придется.
— Какой Юрий? — встревожился Бутыкин.
— Соколов, — ответил Костя. Он немного помолчал и сказал громко, обращаясь к друзьям. — Товарищи, вы слышали, что Бутыкин предлагал мне пойти на обман и помочь ему присвоить государственные деньги?
Илларионыч и Алексей согласно кивнули головами.
— Ну раз слышали, так давайте составим об этом акт.
— Составляйте! — захохотал Бутыкин. — Интересно, что вы там напишите?
— А вот что! Как вы, Бутыкин, обманываете детей, выплачивая им неполную стоимость покупаемых вами животных, а остальные деньги присваиваете. Как вы обманом выманили у Анатолия Хасанова больше сорока крупных гюрз и не заплатили ему за них. Как вы, находясь в служебной командировке, систематически пьянствуете и спаиваете других, расходуя спирт, выданный вам для обработки материала. Этого будет вполне достаточно, чтобы вас не только сняли с работы, но и судили как человека, использующего свое служебное положение в корыстных целях. Вам ясно, Бутыкин, какой это будет акт?
— Плевать я хотел на этот акт! — захорохорился заготовитель. — У вас нет свидетелей. Да я его и не подпишу!
— Свидетели — Алексей и Илларионыч. Чтобы все было законно, мы сейчас съездим в райисполком, его председатель Саид-ака не откажет нам в таком важном деле. Мы вас задержим, государственные деньги и имущество сдадим на хранение до приезда нового заготовителя, а вам придется поскучать за решеткой в ожидании суда.
Видя, что дело может кончиться для него плохо, струхнувший и окончательно протрезвевший Бутыкин, заныл:
— Константин Николаевич, зачем все это? Разве я один такой? Разойдемся мирно. Мне ведь тоже жить надо, детей кормить-поить надо…
— А у Тольки Хасанова, которого ты обобрал, разве нет детей? — тихо спросил Илларионыч.
— Ей-богу подохли гюрзы, — попробовал вывернуться Бутыкин.
— Мы спишемся с Хасановым, узнаем точно месяц и год, когда это было, и по документам установим, сколько гюрз подохло, а сколько вы сдали, присвоив деньги, — сказал Костя.
Видя, что от ответственности уйти не удается, Бутыкин начал униженно просить Костю простить ему прошлые проделки, обещая впредь не делать ничего подобного. Не слушая его причитаний, Костя достал лист бумаги, авторучку и стал составлять акт. Бутыкин хотел встать и уйти к своей машине, но, когда Илларионыч положил свою руку ему на плечо, он решил, что благоразумнее будет не двигаться.
Написав акт, Костя прочитал его вслух. Илларионыч и Алексей подписались как свидетели, а Бутыкин заупрямился.
— Давайте его в твою машину, Алеша, — скомандовал Костя. — Поедем в райисполком!
— Не поеду! — завопил Бутыкин. — Не имеете права силой тащить!
— Поедешь, дорогой, обязательно поедешь, — сказал подошедший сзади Курбан-Нияз. — Я и сына своего с собой возьму. Мальчик подтвердит, как ты его уговаривал ловить ящериц и как обещал за них платить.
— Да что же это такое? — взмолился Бутыкин. — Думал встретить друзей и помощников, а оказался среди злейших врагов!
— Вы, пожалуй, правы, Бутыкин, — сказал серьезно Илларионыч. — Такие, как вы, — наши враги. Поехали!
— Ребята, милые, ей-богу больше не буду! Все буду делать только по закону, простите!
— А деньги Хасанова тоже простить?
— Сегодня же отправлю ему сто рублей!
— А остальные?
— Остальные потом, когда сдам животных…
— Нет, так не пойдет. Мы же вас знаем, Бутыкин. Высылайте сегодня же все деньги. Четыреста рублей. Тогда мы еще подумаем, может быть, и простим вас на этот раз.
— Нет у меня таких денег с собой!
— Ну, значит, нам с вами и разговаривать не о чем. Садитесь в машину!
— Не нужно в райисполком! Сейчас поеду и отправлю все деньги.
— Я подвезу вас, — любезно предложил Алексей
— А я буду сопровождать до самой почты, чтобы никто не обидел, — иронически поклонился Илларионыч.