— Что, успела? — тревожно спросил он.
— Да, — негромко ответил Илларионыч.
— Где?
— Вот, — протянул Илларионыч руку.
На тыльной стороне указательного пальца чернели две глубокие ранки от зубов змеи. Илларионыч немедля достал из ножен острый охотничий нож и недрогнувшей рукой крестообразно рассек себе палец — так, чтобы разрезы проходили через ранки. Из разрезов выступила и почти тут же свернулась черная кровь.
— Алеша, аптечку! — скомандовал Костя.
Звякнула разбиваемая ампула, и через минуту Костя ввел Илларионычу в кисть руки сыворотку. Палец быстро опухал, опухоль на глазах поднималась к кисти. Костя ввел еще одну ампулу сыворотки. Опухоль замедлила свое распространение. Больше сыворотки у охотников с собой не было, она лежала во вьюке. Алексей побежал в лагерь за сывороткой, а Илларионыч с помощью друзей медленно побрел туда же.
— Ничего, — успокаивал он всех. — Сыворотка — это сильная вещь. Немного поболит и перестанет. Не умру.
Алексей вернулся, когда охотники подошли к дереву возле птичьих нор. Здесь Костя ввел Илларионычу еще две ампулы сыворотки. Илларионыч ослабел. Присели передохнуть возле дерева. Костя велел Мустафакулу срубить два длинных шеста. Побрели дальше.
Вернувшись в лагерь, быстро завьючили ослов, и, посадив Илларионыча верхом на лошадь, двинулись в обратный путь. Илларионыч бодрился и, стараясь показать, что чувствует себя хорошо, говорил, что, кроме боли в месте укуса, ничего плохого не ощущает. Но Костя по собственному опыту знал, что действие яда может наступить. несколько позднее, и торопил друзей, которые и без его замечаний шли очень быстро. Когда подошли к началу большого овринга, Илларионыч вдруг покачнулся и сполз с седла на руки подбежавших Мустафакула и Курбан-Нияза. Из срубленных лесником шестов и плащ-палатки Костя и Алексей быстро сделали носилки. Илларионыча осторожно положили на них и привязали веревкой к шестам. Он потерял сознание.
— Как же мы перейдем через овринг? — тревожно проговорил Костя.
— Ничего, ничего, — успокоил его лесник, — Перейдем. Носилки понесем я и Курбан-Нияз. Мы сумеем пройти с носилками. Только еще веревки нужно привязать к ручкам носилок и перекинуть их через плечи. Так мы делали на фронте, когда носили раненых. Тогда руки не устают и можно идти очень долго.
Он быстро привязал к ручкам носилок веревку и показал всем, как нужно перекинуть ее через плечи.
— Костя, возьми за повод коня, Алеша, подгоняй ослов. Идите за ними на таком же расстоянии, как шли сюда. Только не торопитесь, и все будет хорошо. Пошли, товарищи!
Мустафакул и Курбан-Нияз подняли носилки и пошли по оврингу. Опытные горцы шли осторожно, но быстро и уверенно. Соблюдая дистанцию, за ними шагал Костя, ведя в поводу коня, и сзади всех, подгоняя четверку ослов, по оврингу шел Алексей. Придерживаясь рукой за обрыв, он старался не думать об опасном пути. Ослы, казалось, понимали, что у людей случилась беда. Они спокойно перебирали ногами, старательно соблюдая между собой небольшие интервалы.
Большой овринг прошли благополучно. Когда Алексей вышел на твердую тропу, все уже были готовы продолжать путь. Костя сменил Мустафакула, а Алексею предложили сесть верхом на коня. Немного передохнув в седле, Алексей подменил Курбан-Нияза. До малого овринга Илларионыча несли охотники. Там горцы опять надели на плечи веревки носилок. Едва перешли овринг, как Костя, поглядев на Илларионыча, велел остановиться. Носилки опустили на землю, Костя стал прощупывать пульс.
Сердце билось неровно, его ослабленные толчки то часто-часто отдавались в вене, то замирали и едва прощупывались. В аптечке нашли кофеин и ввели его. Работа сердца улучшилась.
— Алеша, — тревожно сказал Костя, — дело плохо. Сердце сдает. У нас только две ампулы кофеина. Израсходуем их, и потом поддержать будет нечем. Нужно быстро ехать в Захчагар и по радио просить помощи. Ты сумеешь сам найти дорогу?
— Боюсь, что нет, — признался Алексей. — Дорога незнакомая.
— Тогда Мустафакул пойдет с тобой, Илларионыча понесем мы с Курбан-Ниязом.
— Алексей поедет один, — прервал его лесник. — Пусть садится верхом. Мой конь сам найдет дорогу…
— Рисковать нельзя, — сердито оборвал лесника Костя. — Конь может подвести, а нам дорога каждая минута.
— Хорошо, — согласился лесник. — Алеша, садись верхом, а я буду держаться за стремя. Курбан-Нияз, веди верхней дорогой, она легче. Я только доведу Алексея до кишлака и сейчас же вернусь к вам с людьми.