– - Не знаю. Я не была у моей госпожи: она заперла дверь своей спальни,
– - Может быть, она там? -- спросил Сорильо, указывая на дверь соседней комнаты.
– - Не знаю. Я не была и там. Я боялась войти. Ночью тут слышался какой-то шорох… Я целый час творила молитву…
– - Ну, верно, она там. Сорильо вошел в кабинет.
– - Линора! Линора! -- прошептал он, увидя в кресле человеческую фигуру, закутанную плащом: тихо подкрался он к креслу, нагнулся и готов был поцеловать неизвестную фигуру, но вдруг отскочил. Усы и эспаньолка остановили пламенное покушение дона Сорильо. Неизвестная фигура открыла глаза, зевнула и поднялась на ноги. Сорильо отскочил еще далее.
– - Фернандо!
– - Сорильо!
Фернандо не вовсе задохся в шкафе, а только лишился чувств от недостатка воздуха. Когда дверь шкафа была отворена, он понемногу начал приходить в себя и наконец опамятовался. Обессиленный душным заключением, он с большим трудом вышел из шкафа, упал в кресло и заснул. Так объяснил он своему другу причину их странной встречи; в заключение он прибавил:
– - Сестра твоя невинна. Она не хотела меня видеть… Я против воли ее прокрался сюда… Если ты видишь в моем поступке оскорбление ее чести, то должен иметь дело со мной.
– - Она тебя любит? -- спросил Сорильо, взяв его за руку.
– - Да.
– - Я знал! что же она сказала тебе, Фернандо?
– - Она сказала, что мы соединимся -- там! -- Фернандо указал на небо.
– - Бедная страдалица! Она всё еще надеется на свою твердость!
– - Уговори ее, Сорильо, обвенчаться со мною тайно…
– - А дедушка?
– - Он благословит нас, когда уже всё будет кончено.
– - Скорей проклянет. Ты не знаешь его характера… Он ужасен, Фернандо… Я испытываю на себе, как он ужасен!
Сорильо подал руку своему другу, и они отправились в комнаты молодого гранда.
– - Где же она? -- спросил Сорильо, проходя гардеробную.
– - Я не понимаю, о ком вы говорите,-- отвечала Ханэта.
"Странно!" -- подумал Сорильо.
– - Дон Фернандо! -- воскликнула камеристка, увидя его товарища.-- Теперь я просто ничего тут не понимаю!
– ----
Гранд Нуньез де лос Варрадос проснулся и позвал слугу. Лопес вошел бледный, испуганный. Смущение его не укрылось от старого гранда.
– - Что с тобой, Лопес? -- спросил он, вставая с постели.
– - Ничего, vuestra grandezza, ничего.
– - Руки твои дрожат, ты потупил глаза… ты что-нибудь скрываешь от меня, Лопес! Говори, что ты скрываешь от меня?
Старый слуга медлил. Гранд вспыхнул.
– - Ты дурной слуга, Лопес; у тебя есть тайны от господина! Говори!
Лопес силился что-то сказать, но не мог…
– - Разве что-нибудь дурное случилось? А! Так, Лопес, так?
– - Успокойтесь! -- прошептал слуга.-- Ничего не случилось, ничего…
– - Ничего, Лопес? Так ли делают верные слуги? Ты предаешь меня! Ты меня обманываешь!
– - Я сорок лет служу вам, vuestra grandezza. Я никогда не лгал…
– - А теперь? теперь ты собираешься лгать… Я вижу, Лопес, ты собираешься лгать!
– - Нам угрожает опасность,-- проговорил слуга, запинаясь на каждой, слове.
– - Опасность! Говори же, Лопес, говори -- какая? Ты боишься испугать меня. Не бойся! Ты знаешь, что я не робок. Ты всегда был со мной, ты видел, как я переносил самые чувствительные потери! У меня железное хладнокровие, Лопес, железное. Говори, я твердо выслушаю самую ужасную весть!
И между тем старый гранд дрожал от волнения, ожидая со страхом и нетерпением ответа своего верного слуги.
– - Vuestra grandezza! -- отвечал наконец слуга, собравшись с духом.-- В гербе вашем, который прибит на дверях вашего дома,-- воткнут кинжал!
– - Кинжал! -- повторил с ужасом гранд.-- Кто хочет мстить мне? За что?
– - Мой приятель, сосед Пио, сказывал мне, что кинжал воткнут сегодня рано, очень рано каким-то высоким мужчиной, в простом платье.
– - Кто же он? Чего он от меня хочет? Я не обижал никого, никого.
Между тем слуга вышел и через минуту возвратился с кинжалом.
– - Фиорелло! -- вскричал гранд, прочитав надпись, вырезанную на кинжале.--Кто такой этот Фиорелло? Я не знаю никакого Фиорелло. Кто из нас имел с ним дело?.. Кто мог нанесть ему обиду, за которую он жаждет крови!
Дверь отворилась; вошел дон Сорильо.
– - А, Сорильо, Сорильо! -- закричал старый гранд, вздрогнув от нечаянного соображения.-- Ты знаешь Фиорелло, Сорильо?
Молодой гранд побледнел.
– - Что за странный вопрос? -- сказал он, стараясь преодолеть свое смущение.
– - Ты знаешь его, Сорильо! ты его знаешь! Что ты сделал ему?
– - Я не понимаю вас, дедушка.
– - Ты лжешь, Сорильо! Ты хочешь обмануть меня! Ложь -- орудие низких рабов. Стыдно лгать потомку Варрадосов! Ты знаешь Фиорелло. Что ты ему сделал? За что он хочет мстить тебе, за что он хочет отнять у меня наследника моего имени?
– - Но он не знает меня, дедушка.
– - Не знает! Смотри, Сорильо, смотри! -- перебил старик, показывая внуку кинжал.-- Он знает того, кому хотел напомнить о себе этим кинжалом! Он был в гербе нашем вестником мести, Сорильо!
– - Мне изменили! -- прошептал про себя молодой гранд.
– - Признайся же, Сорильо, признайся! Ты знал Фиорелло? Ты обидел его?
– - Дедушка,-- отвечал внук,-- я не знаю Фиорелло, но я точно нанес ему обиду, за которую он вправе искать моей смерти…
Морщинистое лицо старого гранда сделалось ужасно. Он едва не упал; слуга подскочил и подвинул ему кресло.
– - Что ж ты думаешь делать? -- спросил старик слабым голосом.
– - Драться! -- отвечал молодой гранд решительно. Старый гранд вскочил.
– - Драться! -- воскликнул он.-- Потомок Варрадосов будет драться с плебеем! И плебей убьет его, как равного себе; плебей прервет род Варрадосов; плебей одним ударом кинжала кончит древнейшую в мире фамилию! Нет, скорей он кончит жизнь в тюрьме, на плахе! Я увижусь с министром… я поеду к королю…
– - Где честь Варрадосов? Где любовь к правде, которою они знамениты? -- возразил молодой гранд, устремив на деда укорительный взгляд.
– - Ты прав, Сорильо, я забылся… Он невинен… Но что же делать? Он убьет тебя, Сорильо; он подстережет и убьет тебя!
– - Нельзя ли помириться с ним, vuestra granclezza; дайте ему денег,-- почтительно заметил, слуга.
– - В самом деле! -- воскликнул старый гранд с радостью.-- Если ты обидел его, Сорильо, заплати ему, заплати, сколько он хочет!
– - Дедушка,-- отвечал Сорильо,-- обида не такого рода, чтоб ее можно было загладить золотом; он не такой человек, чтоб согласился за золото носить вечное пятно на своей чести.
– - Ты оскорбил честь его, Сорильо,-- печально сказал старик,-- я от тебя не ждал такого поступка. Он вправе убить тебя, и он, верно, не пропустит случая… Тебе нельзя показаться на улице. Каждая минута твоего отсутствия будет для меня пыткою. Что же нам делать? Говори, чем можно загладить вину твою?
– - Я погубил сестру его, дедушка…
– - Ты обольстил невинную девушку! Сорильо, Сорильо! Поступок твой недостоин честного человека!
– - Простите, я люблю ее. Я должен жениться на ней, чтоб загладить свое преступление, смирить справедливый гнев брата…
Старый гранд с бешенством топнул ногою.
– - Жениться! Понимаешь ли ты, негодяй, что значит жениться наследнику имени Варрадосов! Этот великий шаг предки твои совершали торжественно, с разрешения королей, которые сами присутствовали на их брачных пиршествах. Он прибавлял новый блеск к венцу их; он был эпохой; об нем говорили во всей стране. Пятьдесят лет прошло, но я еще и теперь с гордостью припоминаю день моей свадьбы… Весь город толпился у нашего дома; сама королева убирала к венцу невесту мою, первейшие лица в государстве провожали нас к брачному алтарю; сам король держал венец над головою будущей супруги гранда Нуньеза де Варрадоса! И когда мы вышли из храма, меня, как какого-нибудь императора, народ приветствовал радостными криками и поздравлял и громко желал счастья и долгоденствия нашему роду! А ты с своей безродной невестой, ты должен закоулками города пробраться во храм, чтоб не встретить человеческого образа, ты должен спрятать лицо свое от народа, чтоб не возбудить его презрительных взглядов и толков оскорбительного недоумения! О Сорильо, Сорильо! И ты -- единственная отрасль нашего дома! И на тебе лежит святая обязанность поддержать знаменитый род Варрадосов!