– Что делать? Выплюнуть? – промычала Валентина с набитым ртом, не зная, пойти ли плюнуть в ведро или уж доесть, а потом худеть? Видели б родители, голод на войне заставшие, как она пироги сдобные выплевывает, – исколошматили бы за изуверство такое. Валентина прожевала кусок пирога, проглотила чай и решила занести престарелым родителям пирогов с потрохами завтра. Давно их не баловали пирогами-то, все суп да суп.
Утром проснулась с четкой мыслью о похудении. Держала ее весь день, периодически поглядывая в зеркало: во-первых, чтоб не забыть, во-вторых, проверить не начался ли процесс?
К четырем утра терпение у Валентины лопнуло и все из-за предательского урчания в желудке. Егор Игнатьевич проснулся и тяжелым голосом спросил:
– Валь, ну пойди уж покорми эту кошку, что она ноет и ноет, спать не дает? Мне завтра объект сдавать. Не высплюсь – злой буду, как волк.
Хуже злого мужа Валентина никого не знала. И пошла покормить кошку, то есть свой желудок.
Решила покормить от души и до следующей ночи жрать не давать ни под каким предлогом. Авось ночные кормления приравниваются к похудению?
Съела все пироги и даже те, что родителям обещала занести. Придется завтра заново тесто ставить. За пирогами холодного борща похлебала. Ночью борщ сладким показался, прям сахарным. И на десерт съела полбанки вишневого варенья. Прям душа попросила: дай, мол, Валя, вареньица вишневого своего фирменного. Душе не откажешь. Она вечная. Она у бБоженьки в услужении.
К третьему дню поняла Валентина, что нашла коса на камень. Или она, или Антонина в городе первая красавица? Вот так стоял вопрос. Намертво.
И к ночи, когда пришел Егор Игнатьевич, он не узнал свою жену. Заплаканная, растревоженная, рассказала она ему, любимому бравому Егорке, все, что на душе творится. И что Сашка с Ленкой сватьев больше любят, подарки вона какие тысячные делают. И что на старостях лет она, Валя, ни разу у психолога не была и кислородных коктейлей не пила. Или не ела. Или не дышала? Кислород вроде… Черт их разберешь!
– Хоть заболей вам на зло! – зло крикнула Валя в ночи, глядя на холодильник. – А что я хуже Тоньки? Я тоже всю жизнь пахала и с Сашкой сама сидела без помощи, без нянек с мамками. Может и разжирела от плохой жизни? Нервы последние вы мне повыматывали?! Вот они и остались в теле моем страдальческом загнивать.
Егор Игнатьевич понял многое из этого монолога жены. Что, во-первых, ужина можно не ждать. Во-вторых, ночь будет бессонной. В-третьих, никогда он Валю свою такой не видел, и, не дай Бог, кондрашка ее от зависти к сватье хватит. Что он будет без нее делать?
Егор Игнатьевич пошел в погреб за самогонкой, которую делал бесподобно. Соседи некоторые купить просили. А пока шел, думал:«Надо что-то предпринять».
Но что не знал. Если б какой другой вопрос, позвонил бы сватам. Но тут как раз клином на них судьба сошла с рельсов.
Налил и себе, и жене.
– Валя, ты похудеешь! – твердо сказал Егор, выпил залпом 100 грамм и жену заставил. Это должно было спасти ночь.
– Как? – умоляюще спросила Валя и поперхнулась. Егор Игнатьевич полчаса по хребту ее бил, чтоб в себя привести. А пока бил, думал.
– В больницу Тонькину не поеду худеть! – первое, что сказала Валентина, откашлявшись. – Скажет: повторюша. дядя-хрюша! – пыталась сымитировать речь сватьи Валентина.
– Это понятно! – согласился Егор, понимая насчет женской гордости. – Надо молодежь спросить. Они с компьютерами и пайпадыми лучше знают, где еще похудеть можно.
Так и решили. Поймали племянника Антона вместе с пайпадым и давай пытать интернет, где Валентине похудеть можно.
– Тыщ за 40. Максимум 50, – прикидывала Валентина, вспоминая сумму, отложенную на родительские похороны. – Они, может, еще полвека проживут. А мне страдай!
– Да, – соглашался Егор. – И, Антоша, чтоб с кислородными коктейлями и сауной, и массажем.
Полчаса лазили по сайтам, выяснилось: в России похудеть с массажами и кислородными коктейлями нельзя.
– Таиланд, теть Валь! – как приговор выдал Антон. – И с билетами, пропитанием, экскурсиями как раз 48979 рублей.
Дядя и тетя тяжело вздохнули, но кивнули. Давай, сынок, бери.
Выезжать надо было в среду в пять утра. Накануне Валентина решила наведаться к старикам и рассказать им правду, что деньги, отложенные на похороны, ушли на похудение и новую жизнь их пенсионерки-дочери. Родители почесали чело и достали из погребка еще 18 тысяч.