– Валя, ты на себя не жалей. А мы крепкие. Еще полвека точно протянем. Накопим, чай, еще на похороны-то. Да и внуки скинутся к тому времени-то, – гладили по руке родители Валентину, провожая в Таиланд.
Впервые Валентина видела Егора плачущим. Точнее, он пыжился не плакать, а скупые слезы подло вылезали из глаз.
–– Валя, ты там не рискуй, Валя. Давеча видел репортаж – в пещерах одни потерялись. Ты не ходи по пещерам зря, – наставлял Егор. – Валя, ты у нас одна. Береги себя.
На том и простились, будто не худеть, а помирать Валентина ехала. В пещеры.
Но когда Валя села в самолет, настроение вернулось. Во-первых, на душе было светло, что муж и родители поддержали. Никогда Валентина ни о чем таком не просила, а вот как приперло, оказалось, есть у нее крепкая семья. Талии нет, а семья есть!
Во-вторых, как принималась читать и перечитывать программу, аж дух захватывало: кислородные коктейли, йога, катание на слонах, сплав по речке, чайные церемонии. Надо было раньше поехать в энтот Таиланд. Дома, конечно, такого нет. Она еще потом будет этой Тоне рассказывать, а та рот разевать. Одно дело – сидеть не жрамши в трех соснах, а другое дело – на слонах?! На те выкуси! А что дети деньги подарили? Что ж, хорошие, значит, дети выросли.
В самолете кормили плохо. Валентина решила все же откушать, зная, что по прилету начнется голодовка. Тут не до капризов. Потому и хлеб с маслом, и булочку, и печеньку, и рис с курицей каким-то вареньем странным политый… В общем, по прилету несваренье у Валентины обнаружилось, и она, посещая все встречаемые туалеты, чуть не оторвалась от группы, которую встречал хозяин виллы Чайлай.
Валентина, прикрыв рот рукой, чтоб сдержать смех, который прорывался через преграды, отдала свой чемодан услужливому тайцу с несочетаемым именем собачьего лая и любимого Валентиной напитка.
– Хотя называй миня Чай. Просто Чай. Так удобня, – предложил Чайлай и поклонился.
–– Хорошо, – согласилась Валентина и легко вздохнула, чувствуя, что от еды в самолете и от смеха уже потеряла килограмма два.
Везли долго. Часа два. Привезли в какую-то глушь: деревья до неба, звери дикие беснуются, темнотища, хоть глаз выколи. Еще один «Чайлай» встретил у ворот, поджег факел и так, в пещерной дикости, Валентину довели до домика, который здесь бунгалом обзывали. На одной из кроватей спала еще одна худеющая – немка по имени Гретта.
Валя присела на край своей кровати и ошалело стала осматриваться: бунгало больше напоминало шалаш или трехстенок. Правда, немку этот факт не смущал, и она храпела так, что тряпицы, что на окна поприбивали, раздувались в разные стороны. Неожиданно будто из ведра полил дождь. Да такой, что Валентина чуть не оглохла. Крыша несчастная, казалось, сейчас развалится под пулеметным градом. Но Гретта не просыпалась.
Валентина закрыла уши руками, прикрыла глаза и стала молиться Богу, чтоб он послал Сашке и Ленке своих детишек, Егору Игнатьевичу – здоровья, родителям – долгих-предолгих лет жизни и себе… похудения и терпения. И пережить этот каприз, который, может статься, надолго запомнится.
Нещадно орали обезьяны. Валентине почему-то стало жалко животных, и она попросила Бога, чтоб он и их помиловал, предоставя укрытие и ночлег, чтоб дождь не прибил животинок. Так и уснула сидя.
Утром Валентину будили двое: Юй и Гретта. Обе приветливые: одна на тайском, другая на немецком. Странно, но Валентина понимала обеих. Немецкий она изучала 50 лет назад в школе. А на лице Юй и так все было написано русским языком.
Оказывается, с сегодняшнего дня у Валентины начиналась новая жизнь, построенная на правильном природном питании.
– Как питании? – возмутилась Валентина. – Я не буду ничего жрать! Мне похудеть надо, – она стала показывать на бока. – Очень! Везде! Много! Как в молодости!
Ей стали объяснять, что она обязательно похудеет, а при специальном питании еще только быстрее. Ведь главное – худеть с умом, иначе можно навредить здоровью.
– А точно ваша еда килограммов не прибавит? – до последнего не доверяла Валентина, с большим сомнением беря в руки внушительный стакан с зеленым месивом, что ей подсовывали, как похудение с умом.
– Смузи, – сказала Гретта и залпом выпила напиток, а потом улыбнулась зелеными губами, зелеными зубами с зелеными усами.
Валентина дыхнула в сторонку, как всегда делала перед тем, как выпить горькой водки, и с закрытыми глазами тоже залпом заглотнула весь стакан зеленухи. Ее чуть не вывернуло. И «чуть» только потому, что Валю хорошо воспитали родители, рассказывавшие про голод на войне, когда жрали сныть и крапиву, и даже землю, хлеба в глаза месяцами не видели. Потому каждая еда считалась ценной.