Роман был уверен, что едва только он зашагал на кухню, как жена крадучись проследовала за ним, чтобы выскочить и уличить его в наплевательском отношении к своим родительским обязанностям.
– Так я и знала! Стоишь тут, пока больной ребенок мучается! Дай мне Мишину шоколадку! Быстрей!
Даже сейчас Наташа не могла не покомандовать, хотя за стеной ее ждал бедный больной малыш, который немедленно нуждался в спасительном лакомстве. Роману стало так тоскливо, что даже шоколад есть расхотелось.
Он убрал плитку на место, закрыл дверцу холодильника и вздрогнул. Оказывается, Наташа никуда не ушла, она стояла тут же и сверлила его злым взглядом.
– И не думай, будто бы мне неизвестно, что ты издевался над ребенком и не давал ему попить. Я только что протянула Михасику бутылочку, он так к ней припал, словно не пил три дня. До дна осушил!
И, вперив в Романа совсем уж ненавидящий взгляд, она припечатала:
– Сволочь! Чтоб, когда ты подыхал, над тобой тоже так кто-нибудь подшутил!
И ушла в полной уверенности, что поступила правильно. Наказала злого отца и заступилась за беззащитную крошку. А ведь если вдуматься, все было совсем наоборот. Михасик просто изобразил жажду перед матерью, то ли в стремлении заслужить еще и шоколад, но скорей всего чтобы вновь поссорить родителей. И Роман снова удивился, откуда у маленького ребенка могло взяться столько недетской изобретательности и прямо-таки садизма, чтобы издеваться над отцом.
Впрочем, Михасик не всегда вел себя с папой подобным образом. Поступал он так лишь в тех случаях, когда Наташа была поблизости и могла прийти сыну на помощь. Если же Роман с ним были наедине, Михасик вел себя примерно. Просто идеальный ребенок. Послушный и ласковый. Роману даже иногда казалось, что сын его побаивается, потому и стремится всячески компенсировать это чувство, помыкая отцом в присутствии и при поддержке своей матери.
И это его огорчало. Свою слабость боятся продемонстрировать только люди жестокие. И он видел, что сын может вырасти таким.
Но когда Роман рассказывал кому-либо о проделках Михасика, то люди лишь улыбались в ответ:
– Да что вы придумываете! Обычный ребенок. Сколько ему?
– Скоро будет три.
– Вот видите. Все дети в его возрасте капризничают. Озорники и проказники, вот кто они такие.
Но Роман-то знал, что так, да не так. Другие дети делают пакости неосознанно, просто не понимая, что доставляют своим поведением проблемы окружающим, а Михасик все понимал, но все равно делал.
И иногда Роман задумывался, возможно ли, чтобы этот жестокий и злой ребенок был его сыном. Но, с другой стороны, он ведь был еще и сыном Наташи. А у нее, Роман это чувствовал, такой ребенок родиться вполне мог.
Возвращаться в спальню не хотелось. К тому же для этого надо было пройти мимо детской, где его подкарауливают два монстра. Ну что же, раз уж он встал, то можно сходить в туалет – единственное безопасное место во всем доме, где его никто не сможет достать.
Но едва он устроился поудобнее на унитазе, как на всю квартиру раздалось:
– Рома, Рома!
Голос Наташи звучал надрывно. В детской явно случилось что-то страшное. Но когда Роман прибежал, оказалось, что Наташа просто потеряла крышечку от жирафика и хотела, чтобы муж ее нашел.
Да, именно эту женщину во сне и душил Роман. И, честно говоря, этот его недавний сон был лишь отражением дневного кошмара, длящегося уже на протяжении почти трех лет. И сны, в которых он убивал Наташу, снились Роману уже не первый раз. Сейчас, глядя на жену, Роман невольно вспоминал то сладостное чувство освобождения, когда во сне понял, что хотя он и стал убийцей, отныне мучить его больше некому.
Как же он тогда ее прикончил? Ах да, когда он понял, что горло у Наташи во сне слишком жилистое и задушить не получается, то схватил дрель и проделал в голове у своей жены несколько аккуратных отверстий.
И это тоже было не случайно. Дрель была первым подарком, который сделала ему Наташа. И если бы сейчас Роман мог перенестись в то мгновение, когда открыл подарок, то он бы здорово призадумался, принимать ли его. Потому что оказалось, что дрель – это был символ его нового статуса. И, вручив ему ее, Наташка также вручила мужу заботу обо всем, чем заниматься лично ей было неприятно и чем отныне предстояло заниматься только Роману.
И таких вещей оказалось неожиданно много, очень много. И еще Наташа очень трепетно следила, чтобы у него не возникало перерывов в работе. Когда Роман был дома, он все время работал. И на работе он тоже работал. То короткое время, когда он мог отдохнуть, была дорога на работу и с работы. Так что неудивительно, что в дороге он проводил все больше и больше времени. Нигде больше он просто не мог расслабиться.