Ради девочки Фиона должна поговорить с Берном. Она знала, что столкнется с его гневом. Ей снова придется обмануть его доверие и разбить ему сердце. Но и сердце Фионы разобьется, ведь, как только правда откроется, он возненавидит ее. Навсегда.
Глава пятая
— Пап, а сколько лет бабушке? — спросила Райли, когда они с Берном выбирали поздравительную открытку в газетном киоске. — Может, сто?
Берн тихо засмеялся.
— Вовсе нет.
Его матери было шестьдесят четыре, и он представил себе ее реакцию на слова внучки. Берн с любовью посмотрел на Райли. Одетая в зеленую школьную форму, она в радостном возбуждении подпрыгивала возле него. Девочка обрадовалась, когда он заехал за ней в школу. Ее карие глазки сияли, как две звездочки, потому что они вместе решили отпраздновать день рождения бабушки.
Его семья. Что бы он без них делал?
— Давай купим вот эту! — воскликнула Райли и протянула Берну открытку с изображением пожилой дамы, выполняющей головокружительный акробатический трюк.
— Боюсь, бабушке она не понравится.
— Почему? — обиделась Райли. — Эта старушка очень похожа на нашу бабушку.
Берн указал на очаровательную открытку с розовыми кружевами и цветами.
— Я уверен, что ей больше понравится что-то вроде этой. Что-нибудь утонченное.
Райли открытка явно не понравилась. Ей больше были по душе юмористические изображения героев мультфильмов.
— Все-таки надо купить вот эту розовую открытку, — настаивал Берн. — Мы можем подобрать упаковку для подарка в тон.
Райли наморщила нос.
— Бабушке не нравится розовый цвет.
— Как это не нравится? Все женщины любят розовый.
— А вот и нет.
Девочка обожала все оттенки розового — от бледного до цвета фуксии, и потому ее упрямство смутило Берна.
— Но ты же его любишь.
— Я — да, а бабушке он не нравится.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
— Она сама сказала.
— Ты уверена?
Райли кивнула.
— А ты сам не заметил? Пап, у нее в доме вообще нет розовых вещей, зато много желтых и синих.
Берну пришлась признать, что он никогда не обращал внимания на интерьер дома матери. Он попытался вспомнить, какого цвета ее скатерти, диваны и подушки, и понял, что дочь права. Очень много синего, желтого и белого. Интересно, у женщин врожденная способность замечать подобные мелочи?
— Ну, а что ты скажешь об этой открытке? — спросил он. — Думаешь, ей понравятся ромаш…
Он замолчал на полуслове — из-за витрины вышла девушка и чуть не столкнулась с ним.
— Извините, — проговорила девушка, улыбаясь. И тут же, когда она узнала его, ее улыбка пропала. Она выглядела удивленной.
— Привет, Берн, — покраснев, сказала девушка.
Фиона Макларен.
Ее волосы были завязаны в небрежный узел, она была одета в выцветшие джинсы и простую футболку. Казалось, в этой повседневной одежде она должна выглядеть неброско, но эти вещи только подчеркивали ее яркие волосы, высокие скулы и точеную фигурку.
От неожиданности Берн замер и глубоко вздохнул, чтобы избавится от напряжения, вдруг овладевшего им.
— Добрый день, Фиона.
Очевидно, она нервничала, что было ей несвойственно. В руках у нее были журналы.
— Вот, купила для вдохновения, — сказала Фиона, как будто оправдываясь. — Я же собираюсь начать ремонт.
Она показала ему обложки, и он увидел фотографии интерьеров в деревенском стиле.
Когда Фиона перевела взгляд на девочку, стоявшую рядом, ее глаза расширились, а лицо побледнело.
— Это, должно быть, Райли?
Берн кивнул.
— Фиона — наша новая соседка, — объяснил он дочери.
— Здравствуйте, — девочка застенчиво улыбнулась. Она всегда стеснялась незнакомых людей, поэтому взяла отца за руку. Тот успокаивающе сжал ее ладонь.
— Видишь, Райли растет не по дням, а по часам, — сказал Берн.
— Да, я вижу, — произнесла девушка сдавленным голосом.
Берну это показалось странным. Фиона явно расстроилась. Она крепко прижала журналы к груди и неотрывно смотрела на Райли.
— Значит, вы решили прогуляться по магазинам вдвоем? — наконец спросила она.
— У моей бабушки сегодня день рождения, — важно объявила Райли.
Невероятно, но Берн заметил, что Фиона стала еще печальнее. Она не могла отвести глаз от девочки.
— Твоя бабушка живет здесь, в Гандаварре?
Райли энергично кивнула, и ее косички закачались из стороны в сторону.
— Сразу за зданием почты, — добавил Берн.