— Извини, Берн. Я просто должен быть уверен.
Я слишком остро на все реагирую, подумал Берн и глубоко вздохнул, чтобы избавиться от чувства страха, наполнявшего его.
Майкл откашлялся.
— Честно говоря, тест на ДНК проводить не обязательно.
— Почему?
— Иногда достаточно просто знать группу крови, и если она не совпадет…
Берн нахмурился. Его глаза сузились, и ушедший было страх снова вернулся.
— О чем ты говоришь?
Майкл повернулся к компьютеру.
— Ты часто сдаешь кровь, поэтому нам известна твоя группа крови.
— Да, я знаю. У меня первая, резус положительный.
— Ты прав. — Майкл посмотрел на экран, и щелкнул мышкой. — У нас также есть группа крови Райли. Ее прислали нам вместе с другими документами после аварии три года назад.
Он замолчал, просматривая список на экране компьютера.
— Я распечатаю тебе ее данные.
— Подожди. — Сердце Берна заколотилось. — Что может показать группа крови? Я не ученый, но я знаю, что вариантов немного и у миллионов людей одинаковая группа крови.
— Ты прав. Но есть вероятность, что группы крови предполагаемого отца и ребенка будут несовместимы.
Берн почувствовал панический ужас. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять: Майкл подтвердит увиденное им на фотографиях.
Усилием воли он приказал себе оставаться спокойным, когда Майкл положил на стол два листка бумаги.
— Вот твоя группа крови, — указал он ручкой на цифры. — Первая положительная, как тебе уже известно. А вот группа крови Райли.
— Четвертая.
— Совершенно верно.
— Ты пытаешься сказать мне, что первая группа крови с положительным резусом несовместима с четвертой?
Лицо Майкла смягчилось, и в его глазах Берн увидел сочувствие.
— Боюсь, это действительно так, — мягко проговорил врач. — Человек с первой группой крови и положительным резусом никак не может быть отцом ребенка с четвертой группой крови.
Вот и все.
Егоза — не его дочь.
Берн был сломлен, опустошен, не мог дышать. В его голове крутилась только одна страшная мысль.
Он — не отец Райли.
Он думал об этом с тех пор, как Фиона показала ему фотографии, но у него оставалась призрачная надежда, что все это ужасная ошибка.
Берн полюбил Райли еще тогда, когда Тесса обнаружила, что беременна, сразу после их медового месяца. Он любил ее, когда талия жены начала округляться, когда он почувствовал, как она толкается в животе матери, с каждой неделей все сильнее и сильнее. Он едва не сошел с ума от счастья в тот момент, когда она появилась на свет и он увидел ее красное сморщенное личико. Она стояла перед его глазами, маленькая, со сжатыми кулачками, с дрожащими губками — его дочь. Их дочь. Его и Тессы.
Но теперь сомнений не оставалось. Девочка, которую назвали Райли Тереза Драммонд, никогда не была его дочерью.
— Берн, я понимаю, какой это удар для тебя, — тихо сказал Майкл.
Невидящим взглядом Берн уставился в пол. Он чувствовал себя щепкой, которую подхватил бурный поток.
— Ты не очень хорошо выглядишь. Как себя чувствуешь?
Берн зло посмотрел на него.
— Как я себя чувствую? А ты как думаешь? — Он ухмыльнулся с сарказмом. — Я просто великолепно себя чувствую. Спокоен, как удав.
Майкл помолчал несколько секунд и сказал:
— Но это же ничего не меняет, ты ведь понимаешь. Ты все равно остаешься отцом Райли, ты им всегда был.
Вдруг Берну пришла в голову одна мысль:
— Ты ведь знал. Все время знал, так ведь?
Майкл отвел глаза.
Руки Берна тряслись, когда он схватил бумаги со стола и помахал ими перед другом.
— Как ты мог хранить все это в секрете? Почему не сказал мне? — Он тяжело посмотрел на Майкла. — Когда ты узнал? — И, не дождавшись ответа, спросил: — Ты узнал это, когда она родилась?
— Нет, Берн. Нет.
— Значит, после несчастного случая.
Майкл вздохнул и кивнул.
Берн стиснул зубы. Он не мог в это поверить. Сначала Фиона Макларен скрывала от него то, что его непосредственно касалось. Теперь то же самое он узнал и о своем лучшем друге.
Они оба были в курсе три года.
— Ну и почему ты мне не сказал?
Майкл взял Берна за руку.
— Успокойся. Я твой врач. Также я — врач Райли. Я готов обсуждать с тобой все, что касается ее здоровья, но вопрос отцовства напрямую меня не касается.
Берн не мог поверить своим ушам.
— Тебе чертовски удобно оправдываться врачебной этикой. А как же наша дружба? Она для тебя ничего не значит? Или тебе все равно?
— Тогда ты только что потерял жену, Берн. Тебе было и без того тяжело. И тебе была необходима дочь, ты нуждался в ней.