Бразильские военно-воздушные силы, как мне было известно, тоже были подвержены превратностям политики, и совсем недавно за неподчинение властям, едва не дошедшее до переворота, было арестовано 300 лиц старшего офицерского состава. Таким образом, хотя военное министерство и финансировало когда-то одну из экспедиций братьев Вильяс, его пост в Шингу осуществлял совершенно иную политику По отношению к индейцам, ведшую к расколу племени камайюра, а посадка в Васконселосе самолетов, доставлявших снаряжение и продовольствие, зачастую зависела от личных взглядов их командиров. Всякий раз, когда самолет садился, Орландо угощал летчиков кофе, дарил им луки и стрелы и с интересом выслушивал новости о своих друзьях и врагах.
Первый кризис разразился несколько лет тому назад. По федеральному закону землю индейцев нельзя продавать без специального постановления ассамблеи, а по конституции продажа земли в Бразилии осуществляется независимыми правительствами штатов, которые также получают прибыли. Некоторые из местных правительств занимаются поразительно бесчестными, буквально разбойничьими делами. Незадолго до моего приезда в Васконселос в ассамблее штата Алагоас, где политика является предметом борьбы крупных землевладельческих семейств, «воюющие стороны» обстреляли друг друга из пистолетов. Один губернатор штата, пользуясь служебным положением, озолотил себя и своих близких и совершил четыреста юридических убийств, пока не был смещен. Поэтому никто особенно не удивился, когда, штат Мату-Гросу внезапно выступил против федерального закона и продал право продажи обширных земельных массивов Шингу восемнадцати маклерским фирмам по перепродаже земельных участков. Цена составляла около полкроны за акр; хотя ни один покупатель не смог бы разрабатывать эти земли в ближайшие 50–100 лет, документы о продаже земли имели хождение на бирже. В отчете Службы охраны индейцев говорилось, что если бы в этом районе действительно обосновался какой-нибудь поселенец, стоимость его земли возросла бы на 3000 %. «Коррейо-да Манья» опубликовала документ, из которого явствовало, что председатель ассамблеи штата Мату-Гросу отказался выполнять свои обязанности, требуя, чтобы десяти членам его семейства предоставили земельный участок общей площадью в 200 000 гектаров (около 500 000 акров). Но маклерские фирмы были неустрашимы и направили на места группы топографов (участки, хотя бы приблизительно нанесенные на карту, ценятся более высоко, чем неуточненные). Так как посадочные площадки военно-воздушных сил и Центрального бразильского фонда использовать было нельзя, эти группы приезжали из Куябы и на лодках спускались с верховьев Кулуэни и Батови.
Одна из таких групп обстреляла из пулемета нескольких тхикао. Другую группу, числом двенадцать человек, тхикао уничтожили целиком. Затем до Орландо дошли вести о вторжении, и три федеральные организации Мату-Гросу принялись за работу. Индейцев предупредили, чтобы они не убивали пришельцев, а просто не давали им пищи. Лодки с людьми из Васконселоса рыскали вверх и вниз по всем рекам, и вскоре встречаться с индейцами в «королевстве» стало опасно. Топографы начали голодать, так как военная авиация контролировала все посадочные площадки и конфисковывала самолеты, на которых доставлялось продовольствие. Наконец несколько групп топографов, ободранных и изголодавшихся, не имевших ни пищи, ни бензина на обратный путь, пришли на пост военно-воздушных сил в Шингу и сдались.
Братья Вильяс и федеральное правительство одержали своего рода победу, но, с Другой стороны, почти вся область Шингу была продана на черном рынке в Сан-Паулу. Политические деятели, поддерживавшие братьев Вильяс, немедленно составили законопроект о создании в Шингу Национального парка. Площадью он должен был быть с Бельгию и обеспечить средства к существованию всем местным индейцам. Мера эта автоматически лишила бы законной силы земельные сделки в Шингу — а они охватывали территорию, превышающую по площади все земельные владения в Англии. Она вызвала резкую оппозицию. Председатель ассамблеи был сам из Мату-Гросу, целые полчища земельных спекулянтов «обрабатывали» депутатов, и с тех пор прошло уже пять лет, а законопроект все еще не принят, хотя и не провален окончательно.
Васконселос, казавшийся мне в ожидании начала экспедиции таким мирным и безмятежным, был на самом деле ареной невидимых, но ожесточенных битв. Многие бразильцы стремились сокрушить его; земля, по которой я ступал, была продана много лет назад. И хотя индейцы на границах отбивали натиск цивилизадо, они тоже накаляли и без того горячую атмосферу в Шингу. Мощные силы, таящиеся в первобытной природе обитателей джунглей, влекли их к уничтожению и смерти[24].
Глава VIII
ЖЕЛАНИЕ СМЕРТИ
Клаудио часто говорил об индейской проблеме. Мы сидели на бревнах или самодельных скамьях, и в эти бесконечные часы ожидания разговоры наши казались еще более долгими, чем сами дни. Лишь сон и охота прерывали нить наших бесед. Клаудио расхаживал по хижине и обычно начинал так: «Из моего последнего вывода следует, что…» — и буквально за минуту мы погружались в очередную философскую дискуссию.
А солнце палило.
Индейцы то и дело с почтением поглядывали на нас. Ведь мы были заняты разговором, а в их однообразной жизни разговор, пусть даже непонятный, заслуживает всяческого уважения.
Во время одной из таких дискуссий в хижину, служившую нам столовой, вошел молодой индеец из племени трумаи. Он обнял Клаудио и присел рядом. Индейцы чем-то напоминают кошек. Они могут сидеть молча, а тем не менее их присутствие чувствуется.
Клаудио выглянул наружу — там несколько воинов мехинаку готовились к пляскам.
— Почему ты не пляшешь? — спросил он сидевшего рядом с ним трумаи.
— Не умею, — последовал ответ.
— Неправда. Ты ведь умный. Ты должен знать, как пляшут. Ведь у тебя большая голова, а в ней четыре языка — авети, мехинаку, трумаи и матипухи. — Клаудио секунду помолчал. — Где сейчас племя матипухи?
— Они ушли.
— Не в деревню куйкуру?
— Нет, туда пошел только… (Я не расслышал имени, которое он назвал).
— А где же остальные?
— Там. — Он показал в направлении деревни ме-хинаку. — В деревне матипухи больше никто не живет.
— Значит, матипухи умерли?
Все это мы прекрасно знали, но Клаудио задавал вопросы, потому что так принято у шингуано.
— Не все. В деревне куйкуру живет один матипухи, а в деревне мехинаку вот сколько… — Он поднял обе руки и согнул один мизинец.
— Но ты, — сказал Клаудио, — сын вождя трумаи и женат на дочери вождя матипухи. Почему бы тебе не построить хижину там, где жили матипухи? Ты мог бы основать деревню и стать большим вождем.
Трумаи смущенно улыбнулся.
— Не хочешь?
Индеец снова улыбнулся.
— Почему не хочешь, сын мой?
— Не знаю.
Трумаи встал и с серьезным видом удалился.
— Они убивают друг друга, мои индейцы, — сказал Клаудио. — Словно хотят умереть.
В истории Шингу известны лишь два случая самоубийства. Правда, индейцу, который, словно дикое животное, способен просто лечь и умереть, едва ли нужно прибегать к самоубийству. Вскоре после того как, добравшись до Вест-Индии, испанцы впервые увидели Новый Свет, индейцев стали захватывать в плен как рабов. Их хорошо кормили, чтобы они не покончили жизнь самоубийством, и все же они умирали, как мухи. Число их столь быстро сокращалось, что плантаторам пришлось ввозить в Америку негров из Африки. Полагали, что индейцы умирают так же, как чахнут животные, посаженные в клетку. Позже конкистадоры и различные исследователи заметили, что если на охоте индеец сломает ногу, его охватывает какое-то фатальное чувство неизбежности смерти, он подвешивает гамак, ложится в него и умирает задолго до того, как боль или голод доконают его. Нечто подобное наблюдалось сравнительно недавно — во время войны 1939–1945 годов — на транспортных судах, перевозивших западноафриканских солдат в Индию.
24
К смерти индейцев влекут не какие-то таинственные силы, таящиеся в их природе, а сложившиеся социально-экономические условия жизни.