Почти в этот же момент она помогла ему — сняла капор, встряхнула головой и начала обмахиваться широкими соломенными полями. И когда солнечный свет засверкал в ее медных волосах, он наконец узнал ее. Должно быть, это одна из дочерей Джея Мака. Это было единственным объяснением их вторжения на его земли.
Он бросил взгляд через плечо, туда, где стоял его конь и щипал траву.
— Это не Ренни, — сказал он, — потому что с ней не Джаррет и Ренни вовсе не такая субтильная. И не Майкл, потому что, я слышал, они с Ренни на одно лицо. И не может быть монашкой, если только та не оставила церковь. Как же зовут двух остальных? — Конь продолжал жевать. — Никакой от тебя помощи. — Дансер сложил подзорную трубу, слез со своего насеста и взобрался на коня. Дернул поводья и направил коня вперед, но так, чтобы его случайно не заметили.
Дансер позволил им проехать мимо, а потом двинулся следом, объявившись только тогда, когда вдали показалась его хижина.
— Вы, ребята, заблудились? — спросил он. Его приветливый голос противоречил направленному на них дулу винтовки. Он пришпорил коня и подъехал к фургону.
Коннор придержал лошадей и не попытался потянуться за своим оружием. Взглянул на руки Мэгги. Они были аккуратно сложены на коленях, ни малейших признаков дрожи.
— Мы не заблудились, мистер Таббс, — обратилась она к Дансеру. — Меня зовут Мэри Маргарет Дэннехи. — И почувствовала, как Коннор рядом с ней заерзал, услышав, что она назвалась своим девичьим именем.
Осторожно придерживая одной рукой ружье, другой Дансер хлопнул себя по бедру.
— Будь я проклят, если не догадался, — хохотнул он. — Так и знал, что ты — одна из младших дочерей Джея Мака. Только имя вспомнить не мог.
— Домашние зовут меня Мэгги.
Он повторил ее имя. Из-за шрама на лице улыбка его была кривой. Он перевел взгляд на Коннора:
— А ты — внук Старого Сэма. Паренек Эди.
Коннор понятия не имел, что Дансер его знает.
— Коннор, — сказал он. — Коннор Холидей.
— Подумать только, — отозвался Таббс. — Знал, что у Эди есть мальчишка, но не знал, что она замужем. Все эти годы думал, что ты — Харт.
— Холидей, — повторил Коннор. — Фамилия та же, что и у Мэгги, хотя она, очевидно, уже забыла об этом.
Дансер заметил, как Мэгги нахмурилась. Он опустил «винчестер».
— Предлагаю войти в хижину и обсудить это. Никого не собираюсь подстрелить… пока.
Ему доставило удовольствие отразившееся на их лицах потрясение, и он смеялся всю дорогу до хижины. Его смех походил на кудахтанье, вырывавшееся откуда-то из глубины горла.
Глава 10
Хижина старателя была построена из стволов деревьев, которые срубили, чтобы расчистить для нее место. Она находилась на небольшом холме, с трех сторон защищенном высокими соснами и тополями, а с четвертой — широким и мелким ручьем. Привязав лошадей, они вошли внутрь.
Дансер указал на два стула с высокими спинками из перекладин.
— Садитесь. А мне очень удобно и тут, возле двери. — Он держал ружье дулом вниз, но не расставался с ним.
Мэгги обвела взглядом хижину. Насколько она могла видеть, все было в основном так, как описывал Джой Мак несколько лет назад, вернувшись в Нью-Йорк. Дровяная печь была единственным новым приобретением старателя. Судя по густой паутине, протянувшейся от подставки для дров к вьюшке, каменным очагом уже давно не пользовались. Насоса нигде не было видно, а это означало, что воду носят из ручья. Мебель сделана из сосны и вырезана довольно искусно. Проведя пальцами по крышке стола, Мэгги обнаружила, что она гладкая и заканчивается прямыми ровными углами. Горшки и чайники для воды висели на стенке возле печки, а около камина виднелись свободные крючки. Грубое цветное покрывало закрывало узкую кровать в основной части хижины, но еще имелась садовая лестница, ведущая на чердак, где, как было известно Мэгги, спал Дансер.
Однако больше всего Мэгги заинтересовали полки у заднего окна хижины, заставленные горшочками с травами, и десятки маленьких стеклянных бутылочек, в беспорядке расставленных в открытой кладовке вместе с такими припасами, как мука, сахар и соль, джемы и сало. Она прищурилась, пытаясь прочесть аккуратно надписанные ярлыки. Вяз ржавый. Золотая печать. Перечная мята. Кора белой ивы. Имбирь.
— Что вас сюда привело? — внезапно спросил Дан-сер. — Не внезапное же желание увидеть мою старую физиономию.
Мэгги и Коннор старались не выдавать своих чувств, глядя на изуродованное лицо старателя. Но Дансер не давал им спуску. Он хотел, чтобы они смотрели, и смотрели как следует.
Белые шрамы четким рельефом выделялись на его коже, словно сотня тонких переплетенных паутинок, наброшенных одна на другую. Уцелевшая половина уха была скручена и приплюснута к черепу. Левая сторона рта туго оттянута в сторону в вечной кровожадной ухмылке. На правой стороне лица росла борода, но она покрывала только три четверти лица. Была она густой и плохо расчесанной, черной, как вакса, и такой длинной, что касалась второй пуговицы его сине-серой шерстяной куртки. На правом плече болтался плетеный золотой эполет. У пояса висела сабля.
Его ясные холодные голубые глаза выделялись бы на любом лице, но на таком изуродованном они особенно поражали. Словно двойные источники пронизывающего света, они прожигали Мэгги и Коннора своим жаром.
— Ну? — хрипло и требовательно произнес он. — Блевать будете?
— Нет, если вы не будете говорить об этом, — чопорно ответила Мэгги. Коннор улыбался, глядя на нее. Дансер прислонился к двери.
— Ладно, — сказал он. — Значит, вы обо мне знаете и были готовы. Но это не объясняет мне, что вы здесь делаете, начнем с этого.
Руки Мэгги нервно сжимались под столом, где никто не мог их видеть.
— Я просила Коннора привезти меня сюда, потому что знаю, как вы выхаживали моего отца, когда он был близок к смерти, а Ренни рассказала мне, что вы сделали для Джаррета, — сказала она. — Она считает, что вы знаете столько же, сколько трое врачей.
— Чушь собачья, — резко возразил он. — Я не док и не могу знать то, что знает любой из них. — Он с подозрением прищурился. — Твой отец знает, что ты здесь, милочка?
— Да, — ответила она.
— Нет, — возразил Коннор. Дансер поочередно посмотрел на них:
— И что же правда?
— Джей Мак не знает, — сказала Мэгги. — Но это его и не касается. Коннор знает, и поскольку он мой муж, то именно это должно иметь значение.
Дансер рассмеялся коротким лающим смехом и сказал Коннору:
— Не правда ли, как удобно — она вспоминает, что замужем, только тогда, когда ей это нужно?
— Я подумал то же самое, — сухо ответил Коннор.
— Ты согласен с ее приездом сюда?
Коннор оглядел хижину и попытался представить себе, как Мэгги будет тут жить. Ее спальня в Нью-Йорке была больше, чем весь домишко Дансера. Здесь было мало вещей, и ежедневная работа ради выживания будет гораздо больше той, к которой она привыкла. Его взгляд упал на травы в горшочках и кувшинчики с сухими чаями.
— Нет, — наконец ответил он. — Я не согласен. Но ей этого хочется, и она с готовностью пошла на то, что привело ее сюда. Мэгги более стойкая, чем выглядит, поэтому пусть вас не обманывает ее внешность. — «Как меня обманула», — чуть не прибавил он. — Я хочу, чтобы она уехала со мной на ранчо, но она не поедет, вероятно, даже в том случае, если вы ее прогоните.
— Это правда? — спросил Дансер у Мэгги. — Ты с ним не поедешь, даже если я тебя выгоню?
— Правда.
Дансер задумчиво поскреб заросшую половину лица. Его глаза осматривали Мэгги. Он пристально посмотрел на ее обручальное кольцо.
— По правде говоря, тут есть кое-что, чего я не понимаю. — Он неожиданно рассмеялся. — С другой стороны, есть кое-что, что я понимаю лучше одного из вас, а может, и лучше вас обоих. — Он убрал руку от лица. Обдумывая просьбу Мэгги, он двигал скособоченным ртом. — Мне тебя и разместить-то особенно hci де, милая.
Мэгги показала на кровать: