- Вроде того, как некоторые считают, будто они владельцы мест в пригородном поезде, - заметил я.
- Вот-вот. Когда постоянный посетитель, входит в бар, он идет прямо на свое привычное место. Там уж и дружки его должны быть. Я заметила, что когда кто-нибудь входит в бар и видит, что его приятель стоит не там, где всегда, он ни за что сам к нему не подойдет. Будет ждать на своем обычном месте, пока тот не подойдет к нему. Даже - поверите ли - не взглянет на дружка, просто ждет.
- Вы, конечно, хорошо знаете постоянных клиентов?
- Еще бы! Вдоль и поперек! Знаю, что они пьют, и никогда не спрашиваю, что наливать. Постоянные очень любят, когда им сама нальешь, не ожидая заказа. Это все равно, как когда при входе тебе кланяется официант. Чувствуешь, что ты, как-никак, важная персона!
- Но есть и такие клиенты, которым это не нравится. Это нельзя забывать. Ты отлично знаешь, что они пьют, но все равно сначала спрашиваешь. Их не так уж много, но если уж он так любит, надо ему угождать.
- К новичкам у вас, конечно, подход другой? - продолжал спрашивать я.
- У хорошей буфетчицы к новичкам подход самый приветливый. Как завидишь, что в бар входит кто-то незнакомый, надо с ним сразу же заговорить: "Вот свободное местечко", - скажешь ему. "Проходите сюда, здесь хоть поговорить можно. Подвинься, Гарри". Ему это понравится, будьте уверены, он обязательно придет опять. И из случайного посетителя превратится в постоянного.
Дело, видите ли, вот в чем, - им хочется, чтобы буфетчица хорошо к ним относилась, потому и они уважение к ней проявляют. Если суп на костюм клиента прольет официантка, клиент ее наверняка обругает. Извиняйся перед ним, не извиняйся - все равно. Если же буфетчица стакан пива перевернет ему на брюки, он только улыбнется: "Не беспокойтесь, пятна не будет". И даже поблагодарит за тряпку, которую подаст ему буфетчица, чтобы вытереть брюки.
- А что вы делаете с теми, кто не умеет пить - кто буянит, когда выпьет?
- Да видите ли, тут быстро определяешь, как на кого действует выпивка. Когда видишь, что парню уже довольно, что если еще выпьет, то обязательно набуянит, стараешься обслуживать возможно медленнее. Вы не поверите, как легко можно таким образом ограничить человека в выпивке, да так, что он никогда не догадается, что у тебя на уме!
К ругателям опять же нужен особый подход. Буфетчицу они никогда не обругают: в баре не найдется человека, который не встал бы на ее защиту. Нет, набрасываются они обычно на собутыльников или на посторонних. В баре всегда шумно, стоит гул голосов, но как только двое начинают ссориться, сразу же наступает тишина. Все прислушиваются, просто чувствуешь, как накаляется атмосфера.
Буфетчица должна вмешаться, как только услышит повышенные голоса. Нельзя дожидаться, пока они начнут махать кулаками. Сначала пробуешь уговорить их, успокоить, ну а если это не помогает, зовешь на помощь хозяина.
- До чего же у вас интересная работа! - невольно воскликнул я.
- А то нет! Буфетчицы вроде как водопроводчики или тещи - без них ни один анекдот не обходится. Но на деле-то они совсем не такие. Они должны все уметь. Повар ушел - буфетчица идет на кухню, пока нового не найдут. Жена хозяина уехала куда-то - буфетчица тут как тут, детей нянчит. Мужчины сплошь и рядом за выпивкой выкладывают ей свои неприятности, и она их слушает; советы она им не дает, просто рассказывает разные подходящие случаи из своей практики. Ни в каком случае она не должна теряться. Даже когда сама споткнется.
На "чистой" работе девушки работают себе и работают, пока замуж не выйдут, они и поговорить-то толком не умеют. Оттого-то мужчины охотнее разговаривают с мужчинами. Что там говорить - девушек воспитывают плохо, большинство их понятия не имеет, как вести дом, а это ведь самая важная работа в мире.
Несколько месяцев тому назад я лежала в больнице, сиделка принесла мне как-то обед. "Что это? - спрашиваю. - Говядина или баранина?" Она поглядела в тарелку. "Не знаю", - говорит.
А я, когда мне было двенадцать лет, умела приготовить обед не хуже, чем моя мать. У буфетчицы сердце отзывчивое и руки щедрые - запомните это.
Она встала.
- Спасибо, - сказал я.
- Не стоит, - ответила она. - Меня еще в жизни никто так хорошо не слушал.
ГЛАВА 17
Долли Тревис, - сказала мне как-то буфетчица Джин Оксфорд, - уже столько раз бросали мужчины, что она цепляется за своего Гарри, как за соломинку. Она вытерпит от него все, лишь бы он не ушел от нее совсем. Положение у нее унизительное, но она все еще на что-то надеется. Вот до чего иногда доходят одинокие женщины сорока пяти лет.
Мы говорили с Джин о ее приятельнице, которая недавно поселилась вместе с ней. Мне было сказано, что приятельница возьмет на себя половину стоимости квартиры и что она "никому не доставит хлопот".
Долли не работала, она была "содержанкой". Содержал ее Гарри шестидесятипятилетний толстяк с желтоватым цветом лица и красными пятнами на пухлых щеках.
Гарри вылезал из своего дорогого автомобиля, тяжело дыша, и хмуро смотрел на собственный живот, на котором, казалось, навсегда оставило след вдавившееся в него рулевое колесо.
Выйдя из машины, Гарри одергивал жилет, смахивал пепел с брюк, поправлял галстук и, преодолевая естественное стремление своего тела двигаться возможно медленнее и осторожнее, бодрой походкой шел к двери.
Ему не приходилось звонить, дверь сразу же распахивалась перед ним; Долли уже ждала на пороге после долгих часов, проведенных у окна в комнате Джин на втором этаже.
- Гарри! - восклицала Долли Тревис, и в голосе ее звенела благодарность.
Долли подолгу выстаивала так у окна, но это не было счастливым ожиданием возлюбленного; все это время она была погружена в мучительное сомнение.
Из окна их комнаты был хорошо виден дом, где находилась квартира Гарри и куда он часто привозил с собой женщин. Это был богатый человек, владелец прибыльного агентства, он легко и свободно тратил деньги на свои удовольствия.
С девушками, которых он приводил к себе, он, по всей вероятности, знакомился в холлах фешенебельных гостиниц, а может, они работали в конторах фирм, с которыми он имел деловые связи. Девушки эти были хорошо одеты, держались самоуверенно, некоторые с улыбкой заглядывали Гарри в глаза, когда он пропускал их в двери своей квартиры. Они оставались у него часок-другой, иногда целую ночь. Долли точно знала, сколько времени они там проводили. Она вела этому учет.