НА РЫБАЦКОЙ ЗОРЬКЕ
«Живем у воды и не видим рыбы. Давайте завтра порыбачим», — сказал мне мой спутник. Я охотно согласился. Всякому делу свое время. Вот почему про рыбаков говорят, что они любят встречать утренние зори и провожать пламенные закаты. Не по прихоти они это делают, а по необходимости: утром и вечером рыба голодна, хорошо клюет. Встали чуть свет. Над Окой пелена тумана предвещала ясное утро. Самой реки не было видно, она лишь угадывалась в курчавых зарослях прибрежных ив.
Летом рыба жмется ближе к берегам, к траве, к кустам, где есть много корма. И она хорошо слышит всякий шум, нарушающий обычную тишину. Тихонько мы спустились к берегу, осторожно отгибая рукой ветки прибрежных кустов. Укладываем на высокую, никем не примятую траву свои удочки, а около себя — мешочки с червями, зачерпываем в ведра воды для живцов, неторопливо разматываем лески, устанавливаем глубину. Потом насаживаем червяков, плюем на них по трудно объяснимой рыбацкой привычке и аккуратно, привычным движением забрасываем удочки. Поплавки плавно ложатся на воду. Лопухи непрерывно трогают мою удочку, закинутую в тесное водяное оконце. Поплавок от этого дергается, пуская слабые обнадеживающие кружочки. Выдергиваю удочку из воды, а на крючке нет ничего, один червяк болтается, шевелится чуть. Поправил червяка, поплевал на него для удачи и обратно закинул. И опять с надеждой смотрю на поплавок. А ему, кажется, нет никакого дела до моих радостно-тревожных ожиданий. Увлекаемый течением, поплавок качается на воде, то ныряя, то взлетая наверх. Если долго безотрывно смотреть, то представляется, что маленький кораблик настойчиво бежит куда-то к своей, одному ему известной цели. Вот неожиданно кораблик вздрагивает и ныряет. Удилище гнется, леска натягивается струной, по руке как бы пробегает ток. Непередаваем этот волшебный миг ужения. В радостном нетерпении хватаю удилище, а воображение, опережая действие, рисует большую рыбу. Я тяну удилище вверх, чувствуя, как там, в невидимой глубине, что-то сопротивляется.
Борьба с рыбой — это самый прекрасный для рыболова момент. В такие мгновения его чувства обостряются, сердце стучит усиленно. Кроме текущей воды, лесы, он ничего не видит, ничего не слышит. Он полон упоения и боязни, как бы рыба не ушла. То же самое испытывал тогда и я. Зеленый полосатый окунишко, к моему удивлению, вылетел из воды. Такой крошечный— смотреть жалко. Осторожно освобождаю трепетную рыбешку, бросаю в воду. Вильнув хвостиком, окунек ушел в глубь воды. Снова кораблик-поплавок бежит, качается на волнах. Только теперь, расстроенный неудачной поклевкой, я бесстрастно смотрю на него. С равнодушной неторопливостью вожу удилищем по сторонам, переживая разочарование.
Низко над водой со звонким криком «зи-зи-зи» стремглав промчалась птица. Вот она сделала крутой разворот и плавно опустилась на веточку ольхи, повисшую над самой водой. Смотрю и радуюсь. Да это же зимородок — тоже рыболов! Добро пожаловать! На ветке, склонившейся к самому зеркалу реки, он принялся подкарауливать добычу. Увидев рыбку, стремглав ринулся в воду, но не нырнул, а только частично коснулся ее и ловко схватил клювом добычу. Вероятно не разглядев меня, пернатый рыболов с серебристой добычей в клюве сел на тонкий кончик моего бамбукового удилища, ловко подбросил рыбешку вверх, открыл клюв и проглотил ее. Затем снова замер на месте. Пользуясь близостью птицы, я стал внимательно рассматривать зимородка. Какой же он нарядный! Голова и крылья у него зеленые, спина и хвост ярко-бирюзовые, грудь оранжевая, клюв буровато-красный и длинный. И это не удивительно. Большинство зимородков живет в тропиках, и окраска их на редкость пестра и эффектна. От резкой поклевки кончик удилища вздрогнул, зимородок с криком снялся с него и, часто махая короткими крыльями, быстро помчался вдоль реки.
А утро начиналось. Бледный горизонт на востоке медленно розовел. С каждой минутой гуще становилась розовая окраска неба. Вдруг восток брызнул ярким светом, отражая в недвижимых водах первый луч, — и могучее светило освободилось от своих пурпурных одежд и медленно выплыло из-за кудрявой кромки леса, жгучее и ослепительное…