- Я не спала так, с тех пор как мне было десять лет.
Глаза мужчины, направленные от нее, переместились с ее бедер к ее лицу. Она не обратила на это внимания.
− Неужели десять?
Она повернулась, вытянула руки перед собой и немного растопырила пальцы, жестом показывая это число, словно закрываясь от некой опасности. Но она не была напугана; ее лицо ничего не выражало.
− С десятилетнего возраста? - повторил он.
Марина Смирнова приезжала к доктору Георгию Бонго на консультации в последние два месяца пять раз в неделю. Он не добился особого прогресса с ней. Сначала она была неподдающимся клиентом, но доктор Бонго терпел ее упорство, даже невозмутимо прогнозировал успех терапии. В конце концов, он не придерживался канонических форм психоанализа, и если эта клиентка не хотела сотрудничать, он не собирался быть слишком требовательным. Он уже сказал Марине и ее мужу, что тип психотерапии, которую она выбрала, скорее всего будет энергозатратным и длительным. Одновременно он был более чем уверен, что ее рассказы были непродуктивным и праздным делом, пустой тратой времени. Но пустой тратой времени только для нее. Для него самого не было более радостного часа, чем сидя спокойно в кресле свободно наблюдать в течение каждой шестидесятиминутной сессии ее шикарное тело от ступней до кончиков волос, представляя изящную плоть под платьем.
Доктору Георгию Бонго было сорок два года.
Ее руки постепенно расслаблялись, и она перевернула их, мягко скрестив пальцы без напряженности.
- Когда мне было девять лет, - тихо сказала она, - У меня была кукла Барби. Мой отец был подарил ее мне на день рождения. Я предполагаю, что она была дорогой, хотя в тот момент я не думала об этом. Но я хорошо помню ее особенности, детали, яркие черты ее лица. Она была белокурой, также, как и я. Тогда я думала, что она была самой красивой вещью в мире. Самой красивой.
Тон ее голоса заставил доктора Бонго сосредоточить внимание на ее лице. Она обладала образцовой красотой, устойчивой линией подбородка с высокими скулами и тонким асимметричным ртом, который он счел особенно привлекательным из-за маленького намека на морщинку на углу одной стороны. У нее была мелкая, но выразительная родинка над ее верхней губой, прямой нос модели и большие серо-голубые глаза, которые она слегка подчеркнула с помощью красновато-коричневых теней, делавших их проникновенными. Ее волосы были светлыми, но не пергидрольно-белыми из салона красоты, а скорее цвета оливкового масла, которые являлись генетическим подарком природы. Сегодня она оделась в свободном стиле, который акцентировал соблазнительные качества особенностей ее фигуры.
Бонго находил ее столь привлекательной, что он был счастлив видеть ее, пусть она приезжала только, чтобы лечь на кушетку в тишине и пробыть свыше часа в комнате, залитой прибрежным солнцем. Фактически, этот сценарий он закрепил в своем воображении: у психоаналитика есть красивая клиентка, которая приезжает к нему пять раз в неделю, чтобы не столько рассказать о своих страхах и неприятностях, чтобы их проанализировать и объяснить, но скорее разделить свое молчание и тайны, и через них, возможно, разделить и ее некоторые мифы. Объект психоанализа в этот момент становится аналитиком, а аналитик, соответственно, объектом психоанализа. Психоаналитик не помогает женщине воссоздать себя через эмблемы ее собственных слов, а скорее она воссоздает его через мудрое сострадание ее молчания.
Но она продолжала говорить, и сейчас, впервые за более чем сорок часов консультации, она упомянула предмет из своего детства. За эти годы он услышал истории детства многих женщин. Не у многих оно было счастливое. В конце концов, они консультировались у него, потому что у них были проблемы, и многие их проблемы таились в детстве. Возможно, самая угнетающая действительность, с которой он должен был бороться в своей профессии, была банальность проблем его клиентов. За эти годы он рассматривал сотни и сотни жалоб, те же самые жалобы снова и снова и снова: алкоголь и злоупотребление наркотиками; основанные на беспокойстве проблемы - боязни и разнообразные неврозы; расстройства настроения - Георгий иногда думал, что он мог сделать шикарную карьеру на одних только депрессиях - фобии; психогенные беспорядки - анорексия, булимия, язвы; множество сексуальных дисфункций..., Но они не были проблемами, они были только признаками. Их причина была в чем-то еще, чем-то более сложном, чем признаки, более травмирующие. Как ни в чем не подозревающая женщина, изучающая двухстороннее зеркало, клиент видит только свое собственное отражение, свою собственную боль, и обвиняет только себя во всем, что он видит. Это была роль доктора Бонго, чтобы сломать зеркало и показать ситуацию с другой стороны. Это не была роль, которой он всегда наслаждался, и при этом он не был всегда успешен.