Вопрос застал его врасплох.
— С чего ты взяла?
— Ее горничная не умеет лгать. Мы немного побеседовали, когда я подвозила ее в Сомерстаун, и кое-что из того, что она рассказала, навело меня на мысль, что ее хозяйка, по всей видимости, находится именно в том статусе, о котором ты говоришь. Я не поняла… — Она замолчала, решая, как именно сформулировать следующую фразу. — Я предположила, что вы с ней едва знакомы.
— Кто бросил вызов? — Эндрю не интересовали такие детали как имя дамы или обстоятельства ее знакомства с братом, поэтому он перешел к самой сути, к той части проблемы, в решении которой он мог бы поучаствовать или помочь. — Отказаться можно?
— Ни малейшего шанса. — Он стоял спиной к камину, ощущая, как от огня исходит тепло. Ему уже двадцать шесть, он успел повоевать и целым и невредимым вернуться домой, однако его брат все еще, кажется, считает, что он не в состоянии самостоятельно справиться с нежностями. — Я хорошенько врезал ему увидев, как он бьет даму. Об извинении не может быть и речи.
— Не может быть речи о том, что ты можешь погибнуть на дуэли. Ты хоть представляешь, как переживали твои сестры, пока ты был на континенте? — Эндрю стал пунцовым. Казалось, еще несколько секунд — и он голыми руками оторвет подлокотники. — Года не прошло, как ты вернулся домой. И у меня нет желания… — Он вдруг резко поднял руку и потер лоб. Впервые за все время Уилл понял, что потеря брата принесла бы в семью большое горе.
Вернее, принесет. Если они не потеряют его в результате гибели на дуэли, то потеряют после дуэли. Он шагнул вперед.
— Сожалею. Я был бы рад избавить вас от переживаний. Но я буду драться, и если меня не убьют и не арестуют я женюсь на мисс Слотер.
О Боже. Нельзя было так грубо обрушивать на них новость. Китти смотрела на него так, будто его лицо вдруг покрылось волдырями, Ник подался вперед в своем кресле, Эндрю едва не лопнул от негодования.
— Я прекрасно понимаю, что это для вас всех значит. Пожалуйста, поверьте, это решение далось мне нелегко. — Все двадцать шесть лет их объединяла братская любовь, потребность друг в друге. Но он заранее знал, что такова будет цена. И был готов к этому. — Могу сказать только одно: война внесла определенные изменения в мои взгляды. У меня нет желания осуждать даму — даму, равную нам по рождению, — за выбор, который ее вынудили сделать крайне незавидные обстоятельства.
Марта гордо расправила плечи и быстро накрыла руку мужа своей.
— Надеюсь, ты удостоишь чести миссис Мирквуд и меня первыми познакомиться с ней, — сказал тот с таким видом, будто ничего особенного не случилось.
Уилл едва не бросился ему на шею, однако справился с собой и лишь кивнул. Его благодарность была настолько велика, что ее просто невозможно было облечь в слова.
Ник фыркнул и вскочил.
— А вы и рады, да? Ha ее фоне вы оба будете выглядеть чрезвычайно респектабельно. — Он повернулся к родственникам спиной и подошел к окну.
— Она мне понравилась. — В голосе Марты слышалась спокойная уверенность. — Она проявила сердечную заботу о своей горничной. И люди в отчаянной ситуации делают то, что от них требуют обстоятельства.
Китти не была столь великодушна. Ее дочери были старше, чем дочь Марты, и она прекрасно представляла, как повредит их перспективам подобный брак.
— Я допускаю, что она могла бы стать достойной дамой и избежать подобного образа жизни. Я верю, что она обращается со своей горничной и вообще с людьми, стоящими ниже ее, с милосердием, и в этом могла бы послужить всем нам примером. — Она наклонилась вперед и с горячностью воскликнула: — Но разве вы не понимаете, что все это ни в коей мере не меняет ситуацию?
— Джентльмен из респектабельной семьи не всегда волен любить ту, кто ему нравится, — поддержал ее муж.
— Прошу прощения, но он имеет полное право любить ту, которую он выбрал. — Ник повернулся и оперся на спинку своего кресла. — Джентльмены повсеместно влюбляются в неподходящих женщин. Однако они не женятся на них. Если бы ты просто содержал ее, не выставляя ваши отношения напоказ, отпала бы надобность в скандале.
— Я искренне сожалею, честное слово. Я сожалею о том что могу нанести вред твоей репутации, твоей практике, а еще больше о том, что это может повлиять на будущее моих племянниц. Но дело в том, что я не могу найти себе места в обществе, где считается, что жить с женщиной во грехе — это порядочно, а предложить ей руку и имя — нет.
— Не надо прикрываться высокой моралью, — наконец-то заговорил Эндрю. Его голос, тихий и напряженный, пугал и свидетельствовал о том, что он с трудом сдерживает себя. — И не оскорбляй нас всякими «могу» и «может». Это — и дуэль, и… связь, которую ты навязываешь нашей семье — обязательно нанесет ущерб и репутации твоего брата, и его практике. А еще это повредит моим дочерям, дочерям Китти, дочери Марты, потому что уменьшит их шансы на выгодный брак. Если ты намерен и дальше упорствовать, устраивать это шоу поразительного эгоизма, считай себя чужим, по крайней мере в этом доме.