– За нас, – прошептала Молли.
– За нас, – поддержал Рубел.
Молли отпила глоток.
– Всем и так весело, нет нужды приносить гостям еще пунша.
– Это потому, что сегодня в Блек-Хауз царят страсть и радость.
Молли покраснела. Снова заиграла музыка, и они вместе посмотрели на Линди и Джефа, кружившихся по гостиной.
– Ты прав, – шепнула Молли.
На шестнадцатилетие Линди Молли позволила сестре надеть прелестное шелковое платье персикового цвета, которое некогда принадлежало их матери. Приталенное, с глубоким вырезом на груди, оно подчеркивало уже достаточно зрелые формы Линди. Мучительное для Молли зрелище: девочка выросла!
– Я рада, что Линди согласилась учиться дальше, – сказала Молли. – Она решила стать учительницей.
– Я уверен, из нее получится хорошая учительница, – Рубел наблюдал за танцующей молодой парой.
Они танцевали, держа друг друга в объятиях так крепко, насколько только позволяли приличия, но, конечно, хотели бы быть намного ближе. Когда Рубел во второй раз заметил, что Джеф склонился к уху Линди, он решил: пора останавливать молодых людей.
– Извини меня, Молли, думаю, я вклинюсь между стариной Джефом и Линди и дам ему возможность охладиться.
Молли посмотрела ему вслед. Какое счастье, что она оказалась не в состоянии выгнать его когда-то из Блек-Хауз! Какой она теперь была счастливой! Какой влюбленной! Она видела, как Рубел кружил Линди по комнате под мелодию «Девушки не хотят, чтобы ты сегодня появился». Как хорошо умеет он ладить с детьми! Она знала, что никогда не забудет ту ночь, когда он остановил Джефа с Линди. Та ночь стала поворотным событием и в их отношениях. Той ночью они вышли из затруднительного положения и обрели упоительное будущее.
Вилли Джо и Малыш-Сэм жевали печенье, сидя за столом для закусок и напитков. Молли взяла Сэма за руку:
– Пойдем танцевать!
Он сморщил нос.
– Нет!
Молли заметила: он посмотрел на маленькую девочку в розовом платье со светлыми волосами, спадавшими ей на плечи.
– Я хотел бы потанцевать с ней!
Молли усмехнулась.
– Хорошо, иди и пригласи ее.
– Но я не знаю, как ее зовут.
– Спроси!
– Как?
– Просто подойти и скажи: «Я Сэм Блек. А как тебя зовут?» Когда она ответит, пригласи ее на танец.
Малыш склонил голову.
– Иди, вряд ли она тебя укусит, – подтолкнула Молли.
– Мисс, – позвала Шугар ее с порога кухни.
Оставив Сэма наедине с сомнениями, Молли поспешила на кухню, чтобы добавить праздничному торту последние штрихи украшений. Они подождали начала следующего танца, чтобы вышел для Линди сюрприз. Как они и предполагали, едва заиграла музыка, все внимание Линди сосредоточилось на Джефе, и они могли преспокойно возиться с тортом на кухне, не опасаясь при этом любопытных взглядов виновницы торжества.
Когда шестнадцать свечей были вколоты в торт, Молли вышла, чтобы собрать детей. Тревис сидел на ступенях лестницы рядом с Джубелом, Линди и Джефом. Вилли Джо ел печенье. Молли посмотрела вокруг, ища глазами Малыша-Сэма.
Он сзади потянул ее за платье. Когда Молли опустила глаза, она увидела неизменный палец по рту своего маленького братца и выражение отчаянья на его лице. Присев, она вытащила палец изо рта.
– Что случилось, милый?
– Ее зовут Гинни, и она сказала «нет».
Глаза Молли расширились, она вспомнила маленькую девочку в розовом платье. Молли прижала голову Сэма к своему плечу:
– Девочка не знает, что она потеряла!
Посмотрев в эти серьезные детские глаза, Молли обронила:
– Не сдавайся! Не одна она здесь на танцах. После того как мы споем Линди «счастливого дня рождения», пригласи танцевать какую-нибудь другую девочку.
Линди удивилась и пришла в восторг от праздничного торта. Когда они закончили петь, Молли встала позади Рубела, наблюдая, как ее младшая сестра раздает торт гостям.
– Она уже такая взрослая! И такая красивая! – заметила Молли.
– И очень похожа на свою старшую сестру, Молли, любимая, – ответил Рубел.
Остаток вечера они кружились под звуки музыки в объятиях друг друга.
– Это «Лунный свет в сосновом бору», – сказал Рубел, испытывая непреодолимое желание рассказать Молли о том, что эта мелодия постоянно звучала в его памяти весь прошедший год.
– У нас всегда на танцах звучит эта мелодия, – ответила Молли. – Моя бабушка положила начало этой традиции. Ведь Эппл-Спринз находится в самом сердце Пайнейского леса, в котором полно сосен, – гордость светилась в ее глазах, звучала в голосе.
Рубел вспомнил, как Шугар однажды сказала, что Молли не захочет жить ни в каком другом месте. Тогда он не придал словам негритянки большого значения, но теперь он начинал понимать, почему Молли так привязана к Эппл-Спринз.
Подошло время последнего танца, тоже традиционного «До свидания, старина Пайнт». Рубел чувствовал себя так же глупо, как и другие мужчины, когда пел вместе со всеми строфу за строфой, одна нелепей другой, только чтобы держать Молли в своих объятиях, а видения пуховой постели носились в его воображении.
– Иногда я думаю, что мне никогда не доведется опустить тебя на эту проклятую пуховую постель, – прошептал он на ухо Молли.
Через два дня, когда Рубел все еще мысленно репетировал свое признание, утешая себя, что ни один исповедник не должен быть несправедливо строг к кающемуся грешнику, прибыл Клиф Перкер, чтобы обсудить вырубку леса.
Вся семья собралась вокруг большого соснового стола на кухне. Рубел занял место позади всех. Тревис последовал его совету, он изучил все, что смог, о лесе, основательно подготовившись к этому обсуждению.
Рубел испытывал неподдельную гордость за мальчика. Он мог заметить, и Перкер был удивлен.
– Вы не рекомендуете вырубать все подчистую, так ведь? – спросил Тревис.
– Я могу сделать это, если вы того хотите. Дело в том, черт… э… извините, здесь дамы… что это чертовски быстрее и проще, чем выборочно вырубать деревья. Но что касается совета, то, если бы мы говорили о моей собственности, я бы сказал «нет». Лучше сохранить как можно больше твердой древесины.
– Зачем нам твердая древесина? – спросил Тревис.
– Она пригодится для многого, сынок. Спроси Джаррета. Железной дороге нужен будет дуб для шпал. А когда проложат железную дорогу, можно будет продавать кипарис и другие твердые породы. Если, конечно, оставить их, пока в них нет особой надобности. Они помогут лесу восстановить равновесие и сохранить естественную среду обитания животных. Кроме того, это и естественная защита для молодых побегов.
– Сколько деревьев вы предлагаете вырубить? – задала вопрос Молли.
– Смотря, сколько денег вы хотите получить от их продажи, мэм.
– Мистер Тейлор говорит, что нужны сто долларов в семестр за все, включая комнату и стол. Я полагаю, следует сразу срубить количество, достаточное для оплаты нескольких семестров, и положить деньги в банк.
– Я не советовал бы этого делать, – возразил Перкер. – Вы выиграете, полагаю, вырубая лес постепенно, сумму, необходимую для нескольких месяцев.
– Как это так, Перкер? – спросил Рубел, когда лесоруб замолчал.
Перкер удивленно пожал плечами.
– Черт, Джаррет, вы должны знать это, как никто другой, поскольку это вы появились в городе, чтобы уточнить, как лучше всего проложить железную дорогу.
Перкер внимательно всматривался в лица собравшихся за столом. Рубел надеялся, что непонимание написано не только на его лице.
– Когда здесь пройдет железная дорога, цена вашего леса возрастет, и не сомневаюсь также, что благодаря строительству железной дороги у вас появится добрая сотня постояльцев и отпадет необходимость продавать лес, по крайней мере, в прежнем объеме.