— Почему ты так считаешь? Если твоя жена с детства страдала психическим заболеванием, то проблемы у нее появились значительно раньше, ты же сам говорил это.
— Конечно, но нельзя отрицать и тот факт, что наш неудачный брак, возможно, привел к тому, что на фоне болезни у нее развилась и депрессия. Джейн оставила предсмертную записку, объяснив, почему она решилась на этот шаг. Причина в том, что она вдруг поняла, будто у нее больше нет своей жизни… кроме моей, постепенно поглощающей ее, разрастающейся, словно раковая опухоль, — что, согласись, невыносимо для больного рассудка. Это была страшная предсмертная записка — откровенная, переполненная чувством боли и ненависти. Грех говорить, но это самое сильное из всего написанного ею в последние годы жизни. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Джейн внушила себе, что я всегда ревниво относился к ее одаренности и что постепенно стремление во всем доминировать над ней целиком овладело мною и я задавил ее талант. А раз она не может обрести контроль над своей судьбой, значит, должна умереть. Почему-то развод вообще не рассматривался ею в качестве возможной альтернативы.
— Твоя жена была больным человеком, Фрэнк, а я — нет, — осторожно сказала Элис, стараясь отвлечь его от горьких воспоминаний. — И твой взрывной характер я приняла с первого дня, он абсолютно не пугает меня. Я никогда не стану новой Джейн в твоей жизни.
— Я знаю. — Он запустил руку в ее волосы и нежно потрепал их. — У тебя чувственное начало преобладает над рассудком. Жизнь представляется сплошным праздником.
— Мы абсолютно разные с твоей женой, — решительно продолжила Элис. — Начать с того, что я совершенно здорова физически и, если хочешь, психически и поэтому индифферентна к вспышкам чужих эмоций. Любовь к тебе ничуть не изменила мой характер.
— Дорогая…
— Я всегда остаюсь самой собой при любых обстоятельствах. — Она взглянула ему в глаза. — У меня нет комплексов, которыми страдала Джейн, меня ничуть не смущает перспектива того, что ты погубишь мой талант. И знаешь почему?
— Элис, не надо…
— Потому что у меня нет особых талантов, которые можно было бы погубить, в том числе и литературных.
— Не надо, прошу тебя!
— Нет, надо. Я не хочу быть писательницей, Фрэнк, да Я никогда и не…
— Перестань. — Он взял ее руку и прижался к ней губами. — У меня нет желания спорить с тобой. Единственное, чего я действительно хочу, так это сжать тебя в объятиях и заняться любовью. А тебе хочется этого, Элис? — Его пальцы коснулись ее щеки. — Я буду нежен с тобой, дорогая. Ради тебя я готов на все. — Склонившись, он поцеловал Элис в губы. — Разве нам не сладко вдвоем? — прошептал Фрэнк, продолжая своими ласками возбуждать ее.
11
Вернувшись, домой после лекций, Элис обнаружила на коврике у двери конверт. Увидев почерк Фрэнка, она с улыбкой распечатала послание, но минутой позже ее буквально затрясло от злости. Трус, предатель!
Фрэнк писал, что им обоим нужно какое-то время побыть врозь, чтобы разобраться в своих чувствах, что он не хочет использовать ее доброе сердце и привычку к самопожертвованию. Он советовал ей целиком сконцентрироваться на реализации своей мечты, а не жертвовать собственными интересами ради других, включая и его.
Но больше всего Элис разозлило то, что Фрэнк не нашел в себе мужества высказать все прямо в глаза. Должно быть, он спланировал бегство еще несколько недель, а то и месяцев назад, но так и не решился сообщить о своем отъезде даже накануне. Значит, даже ее страстные признания в любви прошлой ночью не остановили его. А может, у него возникли какие-то ассоциации с прошлым, или он просто хотел избежать сцены при расставании… Элис тщетно пыталась найти какие-то оправдания его поступку.
— Я не Джейн! — крикнула она в пустоту, в ярости скомкав письмо, а затем снова разгладив, чтобы прочесть еще раз.
Текст был напечатан на машинке — лаконичный и, уж конечно, без всяких нежностей и объяснений в любви. От руки стояла только подпись: «Фрэнк».
Обидным было и то, что он уехал во время каникул, которые Элис мечтала провести вместе с ним — даже отказалась от работы, чтобы находиться с любимым как можно больше. И отправился-то он не куда-нибудь, а во Францию, единственную из всех стран мира, которую ей хотелось увидеть. Более сильный и изощренный удар по ее и без того оскорбленной гордости было просто трудно представить.
Факт, что профессор Бартон взял месячный отпуск, о чем Элис узнала от одного из его коллег, оказался последней каплей, переполнившей чашу обид. Чтобы хоть как-то унять душевную боль, она решила съездить домой к родителям.