Роман встал.
— Я не знал о тебе и Джой.
Зак глубоко вздохнул и обернулся.
— Я не хотел, чтобы кто-то знал. Я вступил в брак, точно зная, каким он будет. Я ожидал мира. Чего я не ожидал, так это пустоты. Я действительно любил ее, но никогда не был влюблен в нее. И затем, когда встретил Элизабет, понял, что совершил ужасную ошибку.
— Августина — не Элизабет, — настаивал Роман.
— И ты — не я. Но Элизабет сводит меня с ума.
— Также, как Тина сводит с ума меня, — признался он.
— Но в хорошем смысле… если бы ты позволил ей. — Зак покачал головой. — Я вижу, что ты снова и снова совершаешь одни и те же ошибки. Это меня убивает. Какого черта ты делаешь с Дарси Хильдебрандт? С такой женщиной ты будешь скучать всю оставшуюся жизнь.
— Ничего я с ней не делаю, лишь работаю и проявляю профессиональную вежливость. Почему все предполагают, что между нами что-то происходит?
— Потому что я наблюдал за тобой с ней сегодня вечером.
Роман не мог обманывать Зака — или самого себя. Он обратил пристальное внимание на Дарси. Женщина была до ужаса мила. Она никогда не повышала голос и знала, как заставить мужчину чувствовать себя так, как будто он был главным и могущественным. Она отвечала многим пунктам в его списке.
Черт возьми. Даже в мыслях это прозвучало так, будто ему нужен психотерапевт. Или удар в челюсть. Он не хотел быть таким мудаком.
— Ты собираешься с ней встречаться?
— Нет. — Роман не мог. Хоть он и признавал, что Дарси на каком-то уровне заинтересовала его, она не заинтриговала его. От нее у него не сжималось сердце, а кровь не бежала быстрее. Она определенно не делала его твердым, как Августина, которая была так близко сегодня, что он мог попробовать ее. — Я хочу Тину. Я знаю, что не должен, но не могу остановить себя.
— Почему, черт возьми, ты должен останавливать себя? Я понимаю, что у вас было прошлое. Мы были молодыми и глупыми, и амбициозными, но я сейчас собираюсь задать лишь один вопрос, который имеет значение. Ты счастлив?
— Конечно. — Ведь, счастлив? Он достиг всего, чего хотел, когда в двадцать с небольшим начал карабкаться по лестнице жизни. Он достиг вершины власти.
— Ну, а я нет. С меня хватит. Когда на следующей неделе мы вернемся в Штаты, я собираюсь объявить, что не буду выдвигаться на второй срок. Может быть, если русские поймут, что я больше не буду играть в эти игры, они сдадутся.
Роман остановился, весь его мир покачнулся. Всю свою жизнь они работали, чтобы оказаться здесь. Когда другие дети мечтали стать бейсболистами или рок-звездами, он и Зак мечтали о Белом доме. Теперь Зак намеревался бросить все это без боя?
— Как ты мог принять такое решение, не посоветовавшись со мной?
Зак откинулся на диване.
— Я не знаю, что делать, Роман. В один момент я думаю, это правильный ход. В другой… Я боюсь, что это заявление только заставит заговорщиков действовать быстрее. Незнание убивает меня.
Роман сел рядом с ним. Он ни за что не позволит Заку отказаться от второго срока. У них было все еще много работы, столько идей, которые могли бы изменить жизнь американцев. Зак был популярным президентом, который знал, как добиться цели. И Роман, как всегда, защитит наследие друга. Это включало ситуацию, в которой они сейчас оказались.
— Я разберусь с этим и обо всем позабочусь, — пообещал он Заку. — Послезавтра я еду в санаторий «Хоумвуд». Заказал номер в хостеле. Сомневаюсь, что кто-нибудь там меня узнает. Я выясню, что случилось с твоей матерью. Может быть, тогда мы узнаем, кто за тобой охотится.
— И почему. Я хочу знать, почему. — Зак выглядел старше своих лет, от беспокойства лоб избороздили морщины. — Я хочу знать, почему всем этим людям вокруг меня пришлось умереть. Чего хотят эти ублюдки? Почему они помогли мне занять этот пост? Роман, что если я не Зак Хейс?
У Романа сжался желудок. Он подходил к проблеме со всех сторон, и это был один из самых отвратительных сценариев, которые он рассматривал.
— Ты — Зак. Мне все равно, что произойдет или что выяснится в результате этого расследования. Ты должен быть Заком Хейсом.
— Что, если я действительно Сергей? — наконец озвучил он вопрос глухим, натянутым голосом.
Это была вероятность, которой они все боялись.
— Ты — Зак.
— Наталья Куликова родила сына примерно в то же время, когда родился я. Согласно всем записям, ее ребенок умер. И все же, когда Коннор и Лара разговаривали с ней, она все еще с любовью говорила о своем Сергее, как будто он был все еще жив.
Это было самое убедительное имеющееся у них доказательство того, что Зак на самом деле был сыном своей русской няни, но все еще косвенное. С помощью одной пули русские позаботились о том, чтобы Наталья больше никогда ни с кем не заговорила.