Положив телефон на стол, Дымов сел на диван и снова принялся за работу. Бессонная ночь не прошла даром: глаза уже болели от перенапряжения, буквы периодически расплывались в одно темное пятно, но Стас мужественно продолжал просматривать папки в поисках нужных ему деталей.
Глава 5
Московская область. БО «Васильки»
Кристально чистое небо окрасилось в розовый цвет. Солнце, только-только показавшись из-за горизонта, озарило верхушки деревьев мягким светом, разбавляя предрассветную прохладу жаркой волной.
Несмотря на раннее утро, Громов уже не спал. Поставив полено на огромный пень, он четким выверенным движением ударил колуном по середине, расколов дровину пополам. Физические упражнения всегда помогали ему держать себя в тонусе и настроиться на рабочий лад.
Но сейчас работа отошла на второй план, его мыслями безраздельно владела Ирина. Переключиться на что-то другое не получалось, он безумно скучал по ней и постоянно думал, как она там без него.
Его тело до сих пор хранило тепло ее губ и рук, нежно скользящих по разгоряченной коже. Ничто не могло стереть из памяти ее светлый образ. И даже занимаясь сексом с Кариной, он ощущал присутствие Ирины.
Взяв очередное полено, Тим задержал дыхание и, размахнувшись, вложил в удар всю свою злость. Он не хотел находиться здесь, прогибаясь каждый раз, чувствовал, что теряет частичку себя, эта работа уничтожала его. С превеликим удовольствием послал бы ко всем чертям и Бушина, и Карину, но тогда путь на волю был бы закрыт навсегда. Он не знал, сколько еще сможет продержаться, и лишь уверенность в том, что Романова его ждет, давала силы.
— Мурчик, ну ты куда сбежал? Я проснулась одна в холодной постели, — елейный голос Карины заставил вздрогнуть. Громов воткнул топор в пень и, взяв полотенце, повернулся к ней.
— Ты каждый день просыпаешься одна, — равнодушно напомнил он и стер с лица и шеи капли пота.
— Может, пора это изменить? — предложила Базанова и, проведя рукой по его обнаженной спине, прижалась губами к плечу.
Мурашки пробежали по коже, Тимур напрягся и стиснул зубы, чтобы не отпрянуть. Это было бы слишком — хватило и того, что он заснул в самый неподходящий момент. Утром Карина, конечно же, сказала, что все нормально, но Тим знал, что она затаила обиду. Сам того не желая, он сильно задел ее самолюбие.
— Зачем? Меня все устраивает, и, мне казалось, тебя тоже.
— А теперь не устраивает. Я хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой, — упрямо заявила она и, покрыв поцелуями его спину, осторожно добавила: — Так же, как и она…
Упоминание об Ире болезненно защемило сердце. Карина хотела занять ее место, но это было невозможно.
— Нет, — твердо ответил Громов и, открыв бутылку с водой, сделал несколько жадных глотков.
— Но почему?
— Потому что ты не она, — его голос прозвучал равнодушно, что далось с большим трудом.
— Ну я же лучше…
— Хуже, лучше, какая разница? Мы договорились, что все будет как раньше, так и есть. Не понимаю, зачем требовать большего.
— Ну Мурчик… — Базанова заскользила ладонью по накаченному торсу.
— Хватит, — резко перебил ее Громов, начиная терять терпение. — Иди в комнату, я закончу и приду.
Бросив бутылку на землю, он отстранился от Карины и, взяв полено, вновь установил его на пень. Так ничего и не добившись, девушка направилась к главному корпусу.
Тула. Квартира Куликовой
Романова лежала на кровати, подтянув колени к груди, и смотрела в одну точку на стене. Спать уже не хотелось, но и вставать не имело смысла. Было только одно желание — спрятаться от всего мира в своем панцире и не показываться до тех пор, пока не отпустит эта невыносимая тоска.
После освобождения из «Золотой рыбки» прошло два дня, но ничего существенно не изменилось: душевная боль не притупилась ни на йоту, продолжая выворачивать наизнанку каждый сустав ее беспомощного тела. Мысли, чувства и воспоминания скручивались в один клубок, лишая возможности нормально жить.
Безграничная любовь и жгучая ненависть, два непримиримых соперника, сражались за право остаться навсегда. С одной стороны, Ира безумно любила Тима, несмотря ни на что. И если бы он сейчас позвал, она бросила бы все и побежала к нему. Не раздумывая, вернулась бы обратно в этот чертов бордель, все что угодно, лишь бы быть с ним, чувствовать его близость.
Но с другой стороны, его поступок не имел названия. Он предал ее, унизил, вычеркнул из своей жизни ради другой. Научил ее летать лишь для того, чтобы потом безжалостно отнять крылья и равнодушно смотреть, как она камнем падает на землю. За это Ира ненавидела его, по крайней мере, очень пыталась.