– Он не лорд! Нельзя звать лордом братоубийцу. Нельзя называть лордом мерзкого узурпатора, что не признаёт моей власти и моего права на трон! Законного права! Он не лорд, он – ничтожество. Но обладающее страшным даром ничтожество.
– Вам, верно, сделалось дурно от дыма и жара, милорд. Помочь вам присесть? Куда вы? Милорд, не приближайтесь, там огонь! Огонь, милорд! Это опасно… Да стойте же!
Верд продолжил идти прямо в пламя, а верный советник последовал за ним, норовя схватить за руку и увести как непутёвого ребёнка. Это было удивительно для Флейма – он сам знал, что не пострадает и потому не испытывал страха, а Бьол не мог быть уверен в собственной безопасности. И всё же он следовал за мужчиной, что в течение лет пятнадцати превращал его жизнь в существование и портил быт самыми изощрёнными способами, какие только можно придумать. А в последние лет семь, как только сын Дарона набрался опыта и золота для оплаты работы приспешников, и подавно.
– Он ничего мне не сделает, Бьол. Как и Зейир, я могу управлять пламенем. Всё, что говорилось в легендах, – правда. Про Первого, про весь мой род. Зейир убил моего отца, и я должен отомстить и остановить войну. Кто это сделает, если не я? Всё зависит только от меня! – уверенно заявил лорд. Он чувствовал тепло, но не жар. Огонь отступал от него, расползался в стороны, пропуская повелителя и его доброго друга, а языки пламени стелились, не желая быть выше Верда.
– Прекрати, Верд, ты лишился ума от горя! – Бьол забыл о верной манере общения с правителем. – В сказках нет ни слова правды, а ваши с лордом Зейиром распри…
– И как тогда, ты полагаешь, загорелся Файрфорт?
– Возможно, вы дрались или опрокинули свечу или факел…
– И много раз ты ронял свечи или факелы? Признайся же, Бьол! Сколько раз? А сейчас, когда твои руки уж не так хорошо слушаются тебя, как ранее? Не ронял ли ты свечи на свои бумаги? На деревянный стол? На стулья, одежду, перья или кровать?
Советник замолчал. Он неопределённо мотнул головой, а после кивнул, соглашаясь.
Разумеется, он задевал подсвечники и опрокидывал их. Разумеется, факелы нередко падали на пол, а в случае нападения противника отбросить факел, чтобы тот не мешал, и вовсе было привычным занятием. При этом каменный пол совершенно не страдал от подобного обращения.
– Милорд Раял Глейгрим в самом деле способен поднимать мёртвых и отдавать им приказы. Он – потомок Про́клятого короля. А я и Зейир – потомки Первого из Флеймов, и в нашей власти огонь. – Сын Дарона не сдержал улыбки.
Слуги продолжали выливать ведро за ведром на постройки, а несколько храбрецов даже бегали внутрь замка, однако почти ничего не добились своими стараниями.
Верд прикрыл глаза и сконцентрировал внимание на желании усмирить пламя. Он представлял себе костёр, который мирно горел и теперь понемногу начал гаснуть. Медленно, но верно он становился всё меньше и меньше, пока вдруг полностью не исчез.
Когда мужчина открыл глаза, то увидел поражённого советника и застывших с вёдрами слуг. Огонь погас в один миг и без помощи воды.
– Что же это? Этого не может… Это невозможно! Это какие-то фокусы, что проворачивают шарлатаны на площадях, – залепетал Бьол и замотал головой. На деле его шея не поворачивалась достаточно хорошо, чтобы полноценно двигать ею из стороны в сторону, поэтому отрицание советника больше всего напоминало нервную тряску. Похожее Верд имел удовольствие наблюдать у леди Эльсы, младшей дочери Зейира, особенно перед тем, как та падала на пол, содрогаясь всем телом, её взгляд становился стеклянным и бессмысленным, а изо рта неконтролируемо вытекала слюна.
– Боюсь, что нет. Бьол, я не могу объяснить тебе, что это и как оно работает, но я с детства умел некоторые подобные… фокусы. Мне никто не верил, я держал это в тайне от друзей, семьи, да ото всех. Но теперь я могу не скрываться. Боюсь, что Зейир, после того как убил отца и на пару со мной уничтожил Файрфорт, тоже убедился в своей исключительности. Я должен помешать ему! Кроме меня, с ним не справится никто.
– Король. Его Величество справится с милордом Зейиром.
– Не называй его лордом! – проревел Верд и почувствовал, что огонь словно тянется к нему, чтобы помочь справиться с врагами. Пожалуй, надо бы спросить у Глейгрима, как тот справляется со своими чувствами, и как можно скорее научиться этому. Не хотелось бы в один день потерять контроль и натворить дел, которые никто не сможет исправить.
– Зейиром, – послушно исправился советник. Он выглядел напуганным, и Верд устыдился.
– Прошу простить меня, Бьол. В последнее время я сам не свой. Война, плен, смерть отца, ссора с Зейиром, твоя казнь, слава всем Богам, не состоявшаяся… Я не ожидал таких приключений. По правде, я ведь и не думал даже, что мне придётся решать хоть что-то в ближайшие десять лет – отец с твоей помощью справлялся, меня это устраивало. А теперь понятия не имею, как мне быть. Разумеется, так или иначе я справлюсь, в этом у меня нет сомнений, и всё равно на душе гадостно. А что ты говорил про короля?