Раньше аудиторией такого чтива были парни до 18 лет, потом до 25, но с инфантилизацией общества потреблять их стали мужчины до старости. Ну, и некоторые женщины. Это не значит, что люди поглупели. Может, наоборот. Человек тем и отличается от шимпанзе, что играет в игры и играет роли всю жизнь. На этом, черт возьми, и построена цивилизация, более сложная, чем обезьянья группа.
Григорьев был не ученым, а творцом… но не обиделся бы, если б его назвали ремесленником или бизнесменом. Он считал себя не менее важным для человечества, чем те, кто изучает строение материи и способы ее преобразования. Ведь он и его коллеги создавали для них всех — и для безработных, и для тягловой силы, и для умных мозгов — развлекательный контент, без которого они бы взвыли. Который был им нужен как пища и вода. А именно — создавал скрипты, то есть сценарии, делая половину работы в процессе девелопмента новых VRG. Второй частью была визуализация — но это уже задача других, визуалов.
Его задача, как Виктор Семенович считал, была важнее, тоньше. Когда-то режиссер был главнее сценариста, а теперь — наоборот. Потому что визуализация может выполняться машиной почти на том же уровне. А хороший скриптор… нет, не мертвый скриптор, а пока еще — живой человек. Если надо произвести эксклюзивный качественный продукт, а не жвачку для совсем уж непритязательных пожирателей попкорна.
Жаль, что он не сверхчеловек. Уж он бы не стал тратить сверхсилы на ерунду. Когда только начали появляться модификаторы, куда более скромные, чем в кино, он сразу захотел сделать себе апгрейд. Хотя бы мелкий. Но при жизни Ольги не мог («засунешь в себя хоть одну железяку, разведусь»). А потом правительство поступило как в плохих видеоиграх, и запретило почти все, кроме короткого списка, из которого три четверти устройств предназначались для больных людей, а не для улучшения здоровых. А то, что все-таки допускалось — не покушалось на кардинальное повышение параметров. Усилил зрение. Но даже одобренные Всемирной Организацией Здравоохранения апгрейды периферической нервной системы и кровоснабжения поставить не смог, организм был слишком изношен. Поэтому он был почти «базовой моделью». Как и девяносто пять процентов людей.
А значит, приходилось повышать эффективность того, что имеется. Виктор Семенович следовал нескольким простым правилам. Поняв, что нельзя избавиться от прокрастинации полностью, он ограничил себе часы на развлечения, и хобби, оставив из них только важные и приятные, безжалостно убрав бесполезный веб-серфинг, сплетни и склоки. Работая, он умел входить в состояние «потока», в котором человек полностью включён в то, чем он занимается, как шестеренка механизма. Но прокрастинация — это жизнь, и поэтому он позволял себе послабления. Он не для того так долго карабкался наверх, чтобы пахать четырнадцать часов в день без выходных, даже если это и принесло бы ему еще больше денег, хотя в молодости так и делал. Но теперь игры занимали у него несколько часов в день.
А вообще, лень — это болезнь творческих людей. Возможна ли прокрастинация у гребцов на галере? Так и представляешь себе, как они томно вздыхают, смотрят на неподвижное море и пытаются сочинять стихи гекзаметром между ударами плети надсмотрщика. Потому что не гребется, настроения нет, эх.
А у солдата… да хоть и майора на поле боя, под огнем вражеских батарей? «Ох, мне не хочется штурмовать этот некрасивый грубый блиндаж, товарищ генерал, я лучше пойду, почитаю книжку». То-то же! Но все это примеры из прошлого. А в новом мире почти у всех есть священное право на прокрастинацию. Ну а те, у кого его нет… они где-то далеко на периферии, настолько далеко, что трудно поверить, что они существуют. Вот роботы — есть. А люди, которые руками перебирают рыбу… или мусор… или рубят мачете сахарный тростник — есть ли они? А кто-то и мыслящий тростник с помощью мачете рубит. Но слава богу и эти далеко.
Помимо борьбы с прокрастинацией, надо еще держаться подальше от хронофагов. Людей-пожирателей времени, у которых есть суперспособность «задолбать до смерти нытьем». Было у него несколько таких родственников и друзей, и каждый мог отнять не один час бесценного времени, просто загружая его мозг рассказами о своих проблемах или сплетнями об общих знакомых или вовсе чужих людях.
В глубине души Григорьев даже сейчас, после оглашения врачебного «приговора», надеялся, что время, отпущенное ему не закончится так быстро. Врачи могли ошибиться, а может, поможет экспериментальная медицина.
Он немного занимался биохакингом. Эти люди с помощью лекарств, диет и насилия над образом жизни пытались продлить свои дни. Даже без всяких апгрейдов, хотя одно другому не мешало. Конечно, для настоящего хардкорного биохакера он был слишком мягок к себе. Вел себя почти как смертник. Много рисковал. Ел вредную пищу. Почти не думал о распорядке дня. Не принимал длинного списка дорогущих добавок. Но кое-что он все-таки делал.