из протокола осмотра вещественных доказательств, Управление полиции сектора «Центральная и Северная Европа».
Эшли Стивенсон, 35 лет, лейтенант Корпуса мира ООН
Первые пять минут у нее не было никаких мыслей — только ощущения своего тела во всех физиологических аспектах. Боль — в основном в голове, жажда, тошнота, привкус крови во рту и чувство, что все тело равномерно покрыто синяками — от ягодиц до шеи.
Эшли сначала не поняла, где находится. Решила, что дома. Но почему тогда ей плохо, будто ее бульдозер переехал? И как объяснить странное чувство легкости во всем теле? Хотя одно с другим плохо сочетается.
— Господи Иисусе, да что со мной? — вслух сказала она.
Постепенно глаза привыкли. Кругом был полумрак, а не полная тьма. Комната, где она находилась, оказалась невелика, даже меньше, чем ее спальня. А сама она сидела в кресле, пристегнутая к нему гибкими ремнями и креплениям для ног.
Уже почти понимая, что к чему, Эшли протянула руку и освободила левую ногу. Это было непросто, но нужную последовательность действий для разблокирования стопоров она помнила. В свое время пришлось отработать до автоматизма. Открыть крепления кресла можно было не только в ручном режиме. Но именно к последнему способу она обратилась, потому что другой — с помощью универсального пульта в указательном пальце — не сработал.
Она начала освобождать вторую ногу, но, стоило замкам креплений с мягким щелчком отомкнуться, как женщина с ужасом поняла, что повисла над полом. А кресло прикреплено к потолку. Именно так решил вестибулярный аппарат.
На Земле Эшли из такого положения, конечно, упала бы головой вниз, а здесь плавно выскользнула из кресла и повисла в воздухе, дрыгая ногами.
Комната вращалась вокруг нее, как трехмерная модель. И было ощущение беспомощности, как во сне. То чувство, которое психологи квалифицируют как симптом депрессии. Вот только здесь это было в реальности.
Но тут же пришло понимание, что она всего лишь находится в невесомости. Тогда женщина перестала дергаться как жук на булавке, а развернулась вдоль своей оси и приняла «вертикальное» положение относительно пола. Необходимые для перемещения в пространстве движения их всех тоже заставляли вызубрить.
Уже что-то. Достаточно, чтобы понять, где она. Это был не первый ее полет на UNSS «Watcher-7». Но все предыдущие были учебными, и только три из них проходили за пределами атмосферы.
А что-то подсказывало ей: это не тренировка.
Тут Эшли вспомнила. Конечно, она знала, как начался тот сумасшедший денек, когда ее разбудил сигнал тревоги. Просто подсознание решило, что он уже закончился, и она снова на Земле.
Ее угораздило быть в составе дежурного экипажа и находиться на базе как раз в тот момент, когда произошло нечто из ряда вон выходящее. Поэтому у командования не оставалось другого выбора, кроме того, чтобы отправить их троих.
Ладно, с этим разобрались. Но даже для космоса… для внутреннего пространства скорлупки, которая от этого космоса отделяет… многое было не в порядке. На ней был шлем. Именно поэтому было душно, а воздух казался спертым. Видимо, кислород уже заканчивался. Она коснулась гладкой ткани костюма. Скафандры у них были как в суборбитальной авиации — легкие, но почти не стесняли движений. Для выхода в космос не предназначались, но от кратковременной разгерметизации должны были спасти. В случае аварийного падения давления в отсеках шлем должен был надуться, как мыльный пузырь, охватив голову астронавта.
Именно это, как она подозревала, и произошло. Но в памяти этот момент не отложился. Или куда-то из нее пропал.
Воздух имел привкус металла и резины, а может, пластика. Снимать шлем Эшли Стивенсон, лейтенант военно-космических сил Корпуса мира ООН (по-английски ее звание звучало как “first lieutenant”), пилот воздушных и заатмосферных судов — не торопилась. Надо было сначала выяснить наличие и состав атмосферы в отсеке.
Она привычно скосила глаза.
«Нет данных».
Для знакомой обстановки в «челноке», как они звали корабль, чего-то не хватало.
Ну да, «оболочка»! Ее не было.
Конечно, на борту Д-реальность была далека от того многоцветья, которое можно увидеть на Земле. Ни рекламы, ни моря ссылок. И у других членов экипажа в профилях не было никаких личных данных, кроме некоторых показателей здоровья. Коммуникация с поверхностью и вовсе была заблокирована и проходила только через терминал командира. Никакой лишней информации, только технические характеристики приборов и правила их эксплуатации. Кое-какие информационные ссылки можно было открыть, но в очень урезанном виде. И не из «Ультрапедии», а с базы данных на борту.