Эстерхази снова наполнил бокалы и предложил выпить за удачную сделку. Лемке с удовольствием опустошил бокал и расслабился. Как оказалось, напрасно. Эстерхази неожиданно отставил бокал в сторону и пристально уставился на Лемке. Весь его облик разительно переменился. Теперь перед гестаповцем сидел жесткий человек с волевым характером, привыкший командовать людьми и добиваться своего. Серо-зеленые глаза приобрели стальной оттенок.
Глава 2
Появление злополучного «коллеги»
– В чем дело? – непроизвольно заерзал в своем кресле Лемке.
– Вы не обратили внимание на эти значки, – процедил сквозь зубы Эстерхази и сунул под нос Лемке первую страницу альбома.
Тот недоуменно уставился на маленький штемпель – несколько скрещенных изломанных стрел и буква «Э» в центре.
– Вы, конечно, не представляете, что это такое, – продолжил странный собеседник. – Эта «пустяковина» называется экслибрис и означает принадлежность книги к чьей-то коллекции. В нашем с вами случае – к коллекции князей Эстерхази, чьим дальним родственником я имею честь быть. Несколько месяцев назад я передал профессору Лоингеру эти книги на экспертизу и оценку. Вот копия договора с профессором.
Эстерхази показал ошарашенному Лемке какую-то бумагу. Но у того от всего сказанного буквы начали прыгать перед глазами и он ничего не мог разобрать.
– Итак, налицо банальное воровство и попытка сбыть краденое, – тоном полицейского следователя подвел итог Эстерхази. – Если я дам этому делу ход, то вы уже сегодня окажетесь в мрачном зарешеченном доме без архитектурных излишеств. Господин Арним Дорн знаком с двумя полицейскими из ближайшего участка, которые по первому знаку готовы прибыть сюда и, как говорится, восстановить торжество закона.
Лемке неожиданно вскочил и кинулся к двери, которая, однако, была заперта снаружи.
– Не спешите, – досадливо заметил Эстерхази. – Мы еще не закончили. Сядьте. Я вас предупреждаю, что всю нашу историю я изложил на бумаге и с вашей распиской в получении денег за Библию Гутенберга передал своему адвокату в Швейцарии. Если вы попытаетесь использовать свое служебное положение и арестуете меня по надуманному предлогу, адвокат передаст бумаги в иностранную прессу. Представляете, как разгневается наш фюрер, когда референт зачитает ему подборку публикаций о том, что национал-социалисты направляют состоятельных людей в лагеря, чтобы завладеть их ценностями. В качестве доказательства будет красоваться ваша фамилия. Я думаю, Бухенвальд вам покажется после этого санаторием, не так ли? – ядовито поинтересовался Эстерхази.
Лемке от свалившихся на него потрясений утратил душевное равновесие и был близок к прострации.
Зловредный коллекционер, видимо, довольный произведенным эффектом, неожиданно откинулся на спинку кресла и от души захохотал.
– Что, господин Шмидт, наложили в штаны? – в несвойственной его предыдущим манерам грубоватой форме выдавил он сквозь смех. – Расслабьтесь. Я пошутил. Просто на таком маленьком примере мне хотелось показать вам, как опасно пускаться в сделки, в которых вы ничего не смыслите. Вы должны быть благодарны судьбе, что вся эта история попала в руки порядочного человека. Если бы на моем месте оказался проходимец, он бы довел вас шантажом до паперти. Вы получите свои деньги, но сначала нам необходимо обсудить некоторые условия. Согласитесь, что для человека, которого обокрали, это великодушная позиция.
Лемке вытер выступивший на лбу пот и облегченно закивал.
– Ну вот, господин Лемке, – удовлетворенно заключил коллекционер. – Как говорят на международных переговорах, наметилось согласие сторон. Чтобы внести окончательную ясность, представлюсь еще раз. Я такой же Эстерхази, как вы Шмидт.
У гестаповца от удивления глаза полезли на лоб:
– Откуда вы знаете мое имя?
Коллекционер недовольно отмахнулся от этого вопроса, как от очевидной вещи:
– Мы с вами в некотором роде коллеги. Я служу в венгерской разведке. Наша служба безопасности поддерживает партнерские отношения с РСХА. Но я работаю в Берлине неофициально. Нет, нет, я не охочусь за секретами дружественной Германии. Меня интересуют происки некоторых великих держав здесь у вас. Поймите, Венгрия маленькая страна, которая ценит дружбу с Германией. Наш адмирал Хорти и фюрер – единомышленники. Но иногда происходят события, которые угрожают существованию венгров. Мы всей душой поддержали политику фюрера по борьбе с большевизмом. Поссорились с Москвой. Каков же был удар для нас, когда в 1939 году фюрер заключил договор о дружбе со Сталиным. Для Германии такая перемена курса была пустяком, мы же оказались в одиночку на обочине российско-германского автобана. Как вы полагаете, господин Лемке, это справедливо? – озабоченно спросил «коллекционер».