Но изворотливый мошенник не пропал. Вернувшись в Германию, женился на дочери владельца крупной фирмы, торговавшей шампанским популярной марки. Быстро увеличил прибыли и стал финансировать национал-социалистов. Пронырливого дельца заметил Гитлер и приблизил к себе. Навыки Риббентропа оказались как никогда кстати для выполнения некоторых деликатных поручений фюрера. Тем более что министр иностранных дел сумел создать в своем ведомстве тщательно замаскированную и наиболее засекреченную разведывательную службу, известную немногим высшим руководителям рейха как «Служба Риббентропа». В нее он набрал наиболее опытных бывших сотрудников абвера, по каким-либо причинам недовольных своим прежним начальством. Это быстро вызвало ревнивое и даже враждебное отношение к Риббентропу со стороны руководителя абвера Канариса. Шеф СС Гиммлер также не выразил восторга по поводу активности людей Риббентропа на традиционном поле эсэсовской внешнеполитической разведки. Тем более что настырный министр иностранных дел стал оттирать рейхсфюрера от снабжения Гитлера секретной информацией по международным делам. В итоге абвер и 6-е управление Главного управления имперской безопасности, сокращенно РСХА, так пышно именовалась внешнеполитическая разведка СС, перестали делиться с МИДом зарубежной информацией. Однако высокая эффективность «Службы Риббентропа» побуждала Гитлера поручать именно ей проведение наиболее сложных и строго секретных акций на международной арене.
…Пригласив министра жестом в гостиную, свое любимое место на вилле, Гитлер отпустил адъютанта, приготовившегося стенографировать беседу.
– Записывать ничего не надо, – подчеркнул фюрер. Это относилось и к Риббентропу, который сразу же отложил свой блокнот для заметок. Гостиная не отличалась особой роскошью убранства, если не считать огромного, во всю стену, венецианского окна, из которого открывался живописный вид на тот же Унтерсберг. Окно, изготовленное по личному эскизу Гитлера, было изящным и красивым. Оно составляло предмет тайной гордости фюрера, который считал себя талантливым архитектором и художником. В стороне от большого дубового стола у камина располагались два кожаных кресла, куда и уселись собеседники.
Фюрер был одет по-домашнему, в синюю льняную баварскую куртку с желтым шейным платком и национальные кожаные шорты. Все это свидетельствовало о намерении вести беседу в доверительном спокойном тоне. Помолчав некоторое время, как бы взвешивая еще раз беспокоившую его проблему, Гитлер начал не спеша:
– Дорогой Иоахим! Я думаю, вам не надо напоминать, что еще до войны с Польшей мы договорились с руководством Англии о целях нашего похода на восток. Англичане согласились с решающей ролью Германии в разгроме большевистской России и необходимостью обеспечить для этого общую границу с Советами. Я, будучи человеком слова, последовательно действовал в данном направлении, устраняя с географической карты промежуточные марионеточные страны – Чехословакию и Польшу. Британцы неоднократно намекали мне по различным каналам, в том числе и по вашим, Иоахим, что решение польского вопроса не повлечет за собой никакого реального военного ответа со стороны западных демократий. Все ограничится очередным словесным поносом осуждений и проклятий. И что же мы получили в итоге? Англичане и французы объявили мне войну.
Риббентроп слегка напрягся.
– Ну да ладно, – успокаивающим тоном продолжил Гитлер. – С французской армией все равно пришлось бы разделаться. Нельзя было оставлять ее в нашем тылу накануне схватки с Россией. Но каковы англичане? Я спас их от полного разгрома, когда они, как стадо баранов, метались по пляжам Дюнкерка. Тем самым я оставил открытой дверь для мира или хотя бы перемирия. Видимо, мое великодушие было истолковано превратно. Я, конечно, не наивный новичок в политике и допускаю, что британские аристократы держат меня за вышибалу в приличном заведении, которому после расправы над русскими хулиганами укажут его место в лакейской.