Она вздрогнула, расслышав гнев в его голосе, но отказалась отводить глаза. Она и так вся в его власти. Не хватало еще показаться слабой.
Она чувствовала его взгляд на себе, словно обжигающий лед на голой коже. В глубине души она с горечью признала — вздумай он взять ее силой, шансов у нее не будет.
Воспоминания закружились хороводом перед ее глазами. На языке появился металлический привкус ужаса, стоило ей припомнить то, как ее прижал к двери мужчина в два раза ее крупнее и в три раза старше. Тогда ей было только шестнадцать, но ее до сих пор передергивало при одном воспоминании о его мясистых ручищах, лезущих под блузку, лапавших за бедра, его удушающем весе…
— Я бы не пошел на подобное. Как бы меня ни провоцировали, — прозвучал возмущенный голос незнакомца, вырывая ее из воспоминаний.
Кэсси моргнула, глядя на Амира снизу вверх. Вид у него был такой, словно она нанесла ему невероятное оскорбление.
— Я предпочитаю, чтобы женщины сами этого хотели.
Его платок упал с головы, и она заметила, что его блестящие черные волосы коротко подстрижены на военный манер. Такой мужчина без проблем найдет себе женщину.
— Тогда отпустите меня.
Лежа под ним полуголой, она не могла доверять его слову. Слишком остро она ощущала его большое мускулистое тело над собой, сковывающее движения. Его мозолистая ладонь обхватывала ее запястья с непринужденным превосходством. Его запах, незнакомый, мужской, щекотал ей ноздри.
— Только когда я буду уверен, что ты не скрываешь еще одно оружие.
Кэсси широко раскрыла глаза. Так вот что он делал — искал оружие? Если б у нее было что-то, кроме крошечного ножика, который она нашла возле тарелки с фруктами, она бы уже давно его пустила в ход. Когда он засунул руку ей под юбку, она уже решила, что…
Кэсси прыснула со смеху. Попытка подавить неожиданный приступ веселья оказалась безуспешной. Как будто в прозрачных тряпочках можно было что-то спрятать!
— Прекрати сейчас же! — Большие руки потрясли ее за плечи.
Желание смеяться тут же пропало.
Он присел на корточки, не отрывая от нее глаз. Он был так близко, что радужка казалась похожей на черный бархат. Его кожа имела золотистый оттенок, брови были черные как ночь. Твердо очерченная квадратная челюсть и прямой нос придавали ему волевой вид. Руки, сжимавшие ее плечи, напомнили Кэсси о его недюжинной силе. Какое-то неизведанное чувство на долю секунды охватило ее. Ее затуманенное сознание пыталось определить, что это за чувство, но оно тут же исчезло, стоило ему убрать руки.
К ее затекшим запястьям понемногу начала поступать кровь. Медленно, превозмогая боль, она опустила руки и прижала их к груди.
Он ее отпустил! Она едва могла в это поверить.
— Спасибо, — прошептала она, с трудом сглотнув.
Теперь, когда она освободилась от его хватки и адреналин перестал бурлить в крови, ее одолела свинцовая усталость. Последние двадцать четыре часа не прошли бесследно. Ей потребовалось время, чтобы собраться с силами.
Чувствуя на себе его пристальный взгляд, Кэсси перекатилась на бок и уперлась руками в ковер, готовясь подняться. Каждое действие было для нее изнурительным, и нервы у нее до сих пор были на пределе после того, как огромный мужчина сбил ее с ног и глазом не моргнул.
— Что это?! — рявкнул незнакомец.
Кэсси оглянулась на него, широко открыв глаза:
— Что?
— У тебя на спине. — Он показал на ее голую спину, но, к счастью, не стал ее трогать. — Пониже, над юбкой, и там, на бедре.
Стиснув зубы, Кэсси встала на колени.
— Я думаю, синяки. Охраннику понравилось показывать свое превосходство. — У нее дрогнули губы при воспоминании о садистском блеске в глазах мужчины.
Она совершила ошибку, посмев ему противиться. Как скоро ей придется снова попасть к нему на расправу?
— Не смотри на меня так! — Амир с трудом выдохнул, словно пытался успокоиться. — Тебе нечего бояться.
Его взгляд упал на цепочку вокруг ее талии, соединенную с большой и тяжелой цепью. Той, что была прикреплена к большой кровати справа от них.
Кэсси провела много часов, безуспешно пытаясь разъединить одно из звеньев. Не помог даже нож. Она только ободрала до крови пальцы и сломала ногти, вот и все.
Кровь бросилась ей в лицо, когда она увидела, куда он смотрит. Символизм цепи, приковывавшей ее к кровати, словно рабыню, был слишком очевиден.
Она была оставлена ему на потеху, на удовлетворение его нужд. Наблюдая за тем, как череда различных эмоций отображается на его волевом лице, она была готова поклясться, что он прикидывает перспективы.